«Откровенно пророссийских иерархов – единицы»

Лицами грузинской оппозиции неожиданно стали священнослужители, прежде всего архимандрит Дорофей (Курашвили) (на фото – у микрофона). Фото из аккаунтов архимандрита Дорофея (Курашвили) в социальных сетях

В ночь с 4 на 5 октября, на фоне очередной попытки государственного переворота со штурмом президентского дворца, лицами грузинской оппозиции неожиданно стали священнослужители. Архимандрит Дорофей (Курашвили), архимандрит Илия (Толораия), архимандрит Шио (Кварацхелия) и их сторонники привнесли в затухающее грузинское оппозиционное движение сразу несколько свежих, точнее, полузабытых тем.

Во-первых, они заострили тему «русского влияния» в Грузии через представление Грузинской православной церкви (ГПЦ) в качестве «грузинского филиала РПЦ». В частности, обвинили Московский патриархат в «навязывании» Тбилиси своего кандидата в патриархи. Во-вторых, заново подняли вопрос возвращения якобы «оккупированных Россией» Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии, раскритиковав РПЦ за то, что она посылает в эти регионы своих клириков.

Наконец, они просто самим своим внешним обликом смогли взбодрить оппозиционную публику и в целом грузинского зрителя, за год протестов заметно уставшего от заезженных проевропейских нарративов и постоянно шныряющих по центру Тбилиси фигур, завернутых в сине-желтые звездчатые флаги. Курашвили и его команда в буквальном смысле слова появились в нужное время в нужном месте. В тот самый момент, когда оппозиционное движение потерпело, казалось бы, полное фиаско, на сцену поднялись четверо мужчин, одетых в черное, и произнесли: «Мы с тобой, наша Грузия!». Фактурные фотографии митингующих монахов мгновенно разошлись по соцсетям и таблоидам.

За октябрь архимандрит Дорофей стал звездой грузинских телеканалов. Шоу и ролики с его участием выпускаются ежедневно. Он последовательно критикует «Грузинскую мечту» за «предательство национальных интересов грузин», руководство ГПЦ – за «сговор с РПЦ». Соратник Курашвили, архимандрит Илия (Толораия) при этом вбросил в медиапространство звонкий слоган: «Кто не поддерживает отца Дорофея, тот сам русский».

Для «Грузинской мечты», одержавшей победу на муниципальных выборах, все эти события – как укол иголкой для слона. Однако Грузинскую патриархию все происшедшее поставило в крайне затруднительное положение. Прежде всего потому, что со всей остротой встала проблема недееспособности патриарха Илии II.

«С кем бы был патриарх сегодня?» – этот вопрос звучал в Грузии весь октябрь. Острота ситуации в том, что лидером протестов 4 октября был оперный певец Паата Бурчаладзе, один из лидеров грузинской интеллигенции и близкий друг патриарха. Именно Бурчаладзе зачитал на митинге «Декларацию грузинского народа». Пока патриарх был в дееспособном состоянии, он неоднократно ставил Бурчаладзе в пример согражданам и публично благодарил его за щедрые пожертвования на строительство церквей и усилия по разрешению проблемы бездомных детей. Патриархия вошла в открытый конфликт с Бурчаладзе еще в апреле этого года, когда отказалась поддерживать его акцию памяти жертв 9 апреля 1989 года. Поскольку события «ночи саперных лопаток» тесно связаны с ролью патриарха в жизни грузинского общества – патриарх в эту ночь был с народом на проспекте Руставели – легитимность офиса патриархии в общественном сознании уже весной начала заметно снижаться.

Дополнительным фактором обострения стали личные выпады архимандрита Дорофея (Курашвили) против руководителя Отдела по связям с общественностью ГПЦ протоиерея Андрея Джагмаидзе и секретаря патриарха протоиерея Михаила Ботковели. На фоне радикальных высказываний архимандрита в медиа Джагмаидзе и Ботковели инициировали дисциплинарную комиссию в отношении Курашвили.

На заседание комиссии, назначенное на 16 октября, Курашвили не явился, заявив, что Джагмаидзе и Ботковели превышают свои полномочия и занимаются самоуправством. По словам архимандрита, вызывать его «на ковер» в текущих условиях имеют право только либо его правящий архиерей, митрополит Горийский Андрей (Гвазава), либо местоблюститель патриаршего престола митрополит Шио (Муджири). «Я не собираюсь бегать к отцу Андрею после каждого своего выступления по телевизору», – сообщил архимандрит Дорофей журналистам. «Я не позволю протоиереям командовать архимандритами», – подчеркнул он. Курашвили также заявил, что готов явиться, если его вызовет Синод, и посоветовал синодалам потребовать для отчета и Джагмаидзе. Он также пригрозил церковным чиновникам обращением в Константинопольский (Вселенский) патриархат с жалобой на деятельность провластного грузинского духовенства.

Джагмаидзе и Ботковели, со своей стороны, назначали одну комиссию за другой. В конце концов 29 октября Курашвили явился на комиссию с участием патриаршего местоблюстителя митрополита Шио. Перед началом комиссии Курашвили заявил журналистам: «Сегодня меня наказывают Русская церковь и Иванишвили. Это их задание, которое должен выполнить митрополит Шио». Бидзина Иванишвили – основатель партии «Грузинская мечта».

Соратник Дорофея, архимандрит Илия (Толораия) также сделал заявление на телевидении о том, что ГПЦ не должна иметь ничего общего с РПЦ: «Мы дети великих католикосов Кириона и Амвросия, а не русских патриархов, и не епископов-предателей, таких как Димитрий (Абашидзе)». Архиепископ Димитрий (Абашидзе) в 1917 году осудил самочинную автокефалию Грузинской церкви. Толораия также заявил, что митрополит Шио – «ставленник Москвы» и грузинское духовенство не должно ему подчиняться: «Мы не сдадим нашу церковь, церковь святителей Кириона и Амвросия, назначенному Россией экзарху Шио (Муджири)!» Реакция церковного руководства оказалась предельно выдержанной. Курашвили был лишен поста настоятеля в храме Христа Спасителя в Нижнем Вифлееме и переведен рядовым священником в патриарший собор Святой Троицы – что называется, под присмотр начальства. «Я ожидал более жесткого приговора, я ожидал лишения сана», – признался Курашвили журналистам.

Сейчас конфликт в стадии деэскалации, однако, по данным наших источников в Грузии, неприятие митрополита Шио в качестве потенциального патриарха среди грузинского духовенства нарастает, особенно с момента отставки митрополита Илариона (Алфеева) с поста руководителя Отдела внешних церковных связей РПЦ. 

Назначение Шио на пост местоблюстителя в 2016 году многие представители духовенства связывают с визитом Илариона в Тбилиси, а испорченная репутация Алфеева дополнительно ударила по репутации Муджири. 

Характерно, что 16 октября, в день, когда премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе с сыновьями посещал патриарха Илию в его резиденции, митрополит Шио отсутствовал на встрече. По крайней мере на фото, которое опубликовала Грузинская патриархия, рядом с патриархом помимо Кобахидзе и его детей стоят только председатель Отдела внешних церковных связей ГПЦ митрополит Герасим (Шерашенидзе), митрополит Андрей (Гвазава), а также протоиереи Михаил Ботковели и Андрей Джагмаидзе. 

По мнению профессора Университета имени Григола Робакидзе Пааты Закареишвили, проблема вмешательства в грузинские церковные дела действительно волнует граждан Грузии, и верующие вообще не склонны разделять РПЦ и ГПЦ: «Многие граждане уверены, что самый пророссийский институт в Грузии – это ГПЦ. Все ключевые позиции ГПЦ по общеправославным вопросам четко синхронизированы с РПЦ. И мало кто сомневается, что будущего патриарха будет определять РПЦ. Или, может быть, она предложит нашим синодалам список из трех-четырех кандидатур и разрешит выбрать одного из них». По словам Закареишвили, грузинское духовенство вынуждено скрывать свои связи с Россией: «Для них главное не засветиться в качестве «пророссийских», потому что в Грузии это сегодня опасно, грузинское общество настроено очень антироссийски. Но, по общему мнению, значительная часть духовенства на связи с РПЦ. Для них русское православие – родное и понятное. Они все читают богословскую литературу на русском языке. Их церковная идентичность – русская «грузинского разлива», а не греческая «грузинского разлива». Новый грузинский патриарх, по мнению эксперта, скорее всего не будет сторонником Константинопольского патриархата. Избрание в патриархи митрополита Шио – наиболее вероятный сценарий, считает Закареишвили: «Все привыкли к нему. И патриарх ведь согласился на его кандидатуру. Так что вряд ли кто-то будет выступать против его избрания. И он единственный, чье имя у всех на слуху, кто постоянно на публике. Создается ощущение, что он главный кандидат. Но он не популярен. Так что потом против него может начаться кампания».

При этом потенциал оппозиционного духовенства эксперт оценивает более чем скромно. Дорофей (Курашвили), считает он, едва ли способен вывести людей на улицы: «Если он призовет кого-то, может быть, выйдет тысяча человек, и то вряд ли. Он пользуется ресурсами гражданского сектора, но сам он вряд ли может мобилизовать людей». Главная проблема современной ГПЦ, по мнению эксперта, в отсутствии собственно духовных лидеров: «В Грузинской церкви очень мало священнослужителей, которые рассуждают с позиций богословия. В основном они рассуждают с позиций корпоративной солидарности. Есть борьба за власть различных церковных партий, но нет борьбы идей, нет конкуренции богословских школ. Каждый священник примыкает к какой-то команде и пытается в рамках этой команды как-то выживать. Нет такого заметного архиерея, каким у вас был, например, в 2008 году митрополит Кирилл (ныне патриарх Московский и всея Руси. – «НГР»). Каждый епископ известен у себя в епархии, а дальше епархий их никто не знает».

Теолог Леван Абашидзе согласен с тем, что потенциал Курашвили в качестве лидера невелик: «Авторитетом в церкви он не обладает. Он популярен только среди гражданских активистов. Вообще у нас почти 3 тысячи священников, большинство из них ничего не говорят о политике. Проблема с Дорофеем не в том, что он выступает с политическими заявлениями, а в том, что при этом он судит и даже осуждает всех, кто не с ним в политическом лагере. Например, обвиняет всех священников, которые не протестуют против действий властей, в нечестности и трусости. Это перебор». В то же время эксперт полагает, что «пророссийская ориентация» ГПЦ не более чем миф: «Если спросить оппозицию, то у нас и правительство, и церковь – пророссийские. Но где свидетельства этого? Того, что они не записались в оппозиционеры, явно недостаточно». «Русская церковь в определенном смысле – естественный союзник для Грузинской, так как она тоже придерживается традиционных ценностей и так же, как и Грузинская, за нерушимость церквоно-канонических границ, – рассуждает Абашидзе. – Константинополь воспринимается как часть Запада и инструмент западной либеральной политики. С Константинопольским патриархатом есть определенные трения из-за грузиноязычных приходов за пределами Грузии. Константинополь хотел бы, чтобы все эти приходы подчинялись ему, и прикладывает определенные усилия для создания таких приходов с преданными ему священнослужителями, однако ГПЦ создает собственные приходы в диаспоре, в Европе и Америке, и из-за этого возникают трения с Константинопольским патриархом».

Однако отношения РПЦ и ГПЦ не стоит идеализировать, отмечает Абашидзе: «Реальная проблема, осложняющая отношения РПЦ и ГПЦ, – это Абхазия и Южная Осетия. Русская церковь формально не создает там епархий, но все равно время от времени идут разговоры, что вот, они же посылают туда своих священников, но неизвестно, так это или нет… Конечно, все понимают, что это неоднозначный вопрос, ведь если РПЦ не пошлет туда своих священников, там просто не будет никаких, ведь грузинских клириков не допускают власти Абхазии и ЮО… Хотя, принимая во внимание конфликт между Россией и Грузией, между РПЦ и ГПЦ отношения не так уж плохи. По крайней мере отношения между церквами лучше, чем между государствами». По словам эксперта, ГПЦ, как и «Грузинская мечта», избегает прямой антироссийской риторики: «Главное правило политики – не создавать врагов на ровном месте. Но откровенно пророссийских иерархов, таких как митрополит Кутаисский и Гаетантский Иоанн (Гамрекели), в ГПЦ единицы».

По словам научного сотрудника Института стран СНГ Владимира Новикова, российское экспертное сообщество в целом недооценивает кризис в русско-грузинских церковных связях. «В Москве не осознают, насколько важна для ГПЦ идеологема: территория Грузии – это та территория, где совершается богослужение на грузинском языке. Российская иерархия, рассуждая о канонических территориях, апеллирует к церковному праву (в 2013 году РПЦ особым постановлением Синода подтвердила, что признаёт Абхазию частью канонической территории ГПЦ. – А.К.). Но она не осознаёт, что номинальное признание Абхазии и Южной Осетии частью канонической территории ГПЦ ничего не дает самой ГПЦ. Им нужны не декларации, а сами эти территории. Они не скрывают, что весь смысл поддержания ими отношений с Россией и РПЦ, а также всей их риторики о «примирении» с абхазами и осетинами – возврат территорий».

«С подачи ОВЦС РПЦ совершенно забыт факт незаконного включения Абхазии в состав канонической территории ГПЦ при Сталине (это решение 1943 года не имело соборного одобрения. – А.К.). Мы даже не пытались отстоять Абхазию от ГПЦ», – рассуждает эксперт. По его словам, российские церковные чиновники сделали это осознанно: «На фоне разрыва российско-грузинских отношений РПЦ попыталась выступить в качестве альтернативного канала дипломатических связей. Вероятно, у некоторых иерархов РПЦ возникла иллюзия, что церковные каналы могут стать инструментом возобновления межгосударственного диалога, они решили, что на этом можно «поиграть», и смогли убедить в этом каких-то госчиновников. Теперь мы понимаем, что результаты всей этой деятельности практически нулевые. ГПЦ – достаточно консервативный институт, его позиции сходятся с позициями РПЦ по некоторым вопросам, – но это вовсе не означает его пророссийской ориентации».