Сергей Шаповал
Альберт Чаркин: 'Иногда случается, что хороший памятник попадает на свое место'
- Альберт Серафимович, как вы оцениваете прошедшее празднование? Критики, пожалуй, было больше, чем одобрительных откликов.
- По-моему, сделано было очень много. Требовать, чтобы все было приведено в порядок, - это безумие. Велись разговоры об обилии открытых памятников, так называемом "бронзовом потопе". Но из того, что я успел увидеть, ничто не вызвало у меня претензий.
- Разные слухи ходят вокруг того, что памятник Шувалову работы Церетели оказался во дворе Академии художеств.
- История здесь простая. Историк Сергей Лебедев выступил с идеей установить памятник Шувалову на Малой Садовой, где предположительно он открыл Академию художеств. Но это место уже было скульптурно перегружено. Тогда возникла идея разместить памятник либо у нас в круглом дворе, либо в академическом садике. Главный художник города определил место - двор Академии художеств. Церетели дал на это согласие. Идея заключалась в следующем: памятник первому президенту Академии художеств создан нынешним ее президентом в честь 300-летия города.
- Эту историю трактуют как ловкий дипломатический ход, который позволил уберечь город от памятника Церетели.
- (Смеется.) Конечно, это не так. К памятнику Шувалову претензий не было, но академия была заинтересована в том, чтобы он стоял у нас, потому что круглый двор нужно приводить в порядок, а если в нем будет стоять работа президента Российской Академии художеств, он поможет нам сделать это в короткие сроки..
- Любопытна и история, связанная с появлением памятника Александру Невскому. Давайте я расскажу то, что слышал, а вы поправите, если что не так. Некий скульптор выиграл конкурс на этот памятник и вскоре умер, его замысел воплощал ученик. Возникли проблемы с Церковью, поскольку в первоначальном варианте Александр благословлял все окружающее тремя перстами. После этого у него появились доспехи и копье. Когда работа была сделана, стало ясно, что ее нужно спасать: памятник разрезали и стали переделывать несколько скульпторов, в числе которых были и вы. Все ли верно и как вы оцениваете то, что получилось?
- В общем, все верно. Валентин Козенюк, который был не профессиональным скульптором, а мастером по мрамору, выиграл конкурс. В первоначальном варианте Александр действительно благословлял Россию, на что он не имел полномочий, потом появились конь, доспехи и копье. Козенюк завещал выполнить эту работу своему ученику, тот стал работать. Но когда он увеличил статую, все неточности, обычно незаметные в малом размере, выросли. Это обычная история в скульптурном деле. Заказчик торопил, и я предложил спасти работу. Мы разрезали метровую модель, нашли все недостатки в пропорциях и, грубо говоря, из маленького человека с большой головой сделали высокого и стройного. О качестве работы существуют разные мнения. На мой взгляд, памятник убедительно встал на площади перед Александро-Невской лаврой. Можно ли было сделать его лучше? Наверное, да, но в рамках тех сроков, которые нас поджимали, получился не самый плохой вариант.
- Есть в Петербурге памятники, которые для вас близки к идеалу, а может быть, таковым и являются?
- С моей точки зрения, всем необходимым требованиям - по замыслу, по исполнению, по пейзажу - отвечает скромный памятник Крузенштерну, который стоит неподалеку от нашей академии. То же самое могу сказать и о памятнике Пушкину работы Михаила Аникушина.
- Ваша академия является оплотом классической традиции. В качестве основной своей задачи то же самое провозглашает и Академия живописи, ваяния и зодчества, созданная и возглавляемая Ильей Глазуновым. А в чем разница между вами?
- Может появиться и третье заведение с такой же декларацией. Дело в том, что в нашей академии всего лишь один раз серьезно изменилась программа - это было после революции. Москва же что хочет, то и делает. Я с уважением отношусь к Илье Глазунову, видел дипломные работы его студентов, все действительно в традиции. Но так же, как на людей воздействуют древние намоленные иконы, наша академия - ее стены, залы, мастерские - создает неповторимую атмосферу, необходимую для воспроизведения традиции. Нам много раз предлагали открыть свои филиалы в разных странах, я всегда говорил: пусть лучше талантливые ребята приедут сюда и попытаются соответствовать здешнему художественному уровню. Разбавлять великий напиток искусства, который не всем дано попробовать, мы не намерены.
- Хочу вернуться к памятникам. Решения об установке той или иной работы часто вызывают дискуссии. Здесь большое значение имеет слово губернатора или мэра...
- У этой проблемы нет решения. Иногда случается, что хороший памятник попадает на свое место, я уже упоминал пример Пушкина работы Аникушина. Вопрос качества памятника очень важен и очень сложен. Вы видели памятник Сахарову?
- Видел, он меня просто ужаснул.
- А художественный совет мягко находил там нечто. Сказка о новом платье короля подтверждает свою вечность. Что касается Церетели, то он делает свои памятники понятными народу. У древних был канон, державший скульпторов в узде, сейчас такое разнообразие стилистик, что приходится апеллировать только ко времени, которое все расставит на свои места.
- Еще об одной сфере вашей деятельности - Санкт-Петербургском союзе художников, который превратился в самостоятельный союз. Как это произошло?
- В начале 90-х годов наступили сложные времена, нужно было разобраться с собственностью, с тем хозяйством, которое осталось на плечах союза: скульптурный, живописный, оформительский, графический комбинаты, выставочные залы. Оформив все объекты как собственность союза, мы стали на равных разговаривать и с партнерами, и с арендаторами. Кроме того, наш союз огромен - почти четыре тысячи человек. Когда происходило разделение, мы подчеркивали свое единство со всей Россией, тогда мы назывались Санкт-Петербургским Союзом художников России. Потом Московский союз круто пошел в сторону, российский же остался сам по себе, естественно, возник вопрос о собственности. В принятых нами решениях сегодня можно найти спорные моменты, но, я думаю, до этого не дойдет. Мы с юристами работаем над тем, чтобы сохранить собственность и не отделять себя от Союза художников России. Хочу подчеркнуть: мы не за разрушение Союза художников России, мы за единый Союз, но на особых условиях.
