Иван Родин – Владимир Николаевич, будут ли вноситься в закон о референдуме какие-либо поправки, и как быстро он может быть принят?
═
– Внесенный президентом законопроект содержит принципиальные вопросы, меняющие подход к порядку организации и проведения референдума.
Текст законопроекта достаточно большой, в нем около 265 страниц, 92 статьи и 2 приложения. Большинство положений законопроекта относятся к вопросу собственно техники инициирования и проведения референдума в Российской Федерации. С моей точки зрения, в законе имеются некоторые неточности технико-юридического характера, которые могут быть устранены в рамках законодательного процесса. Комитет по конституционному законодательству и государственному строительству, который я возглавляю, учитывая особую значимость законопроекта, уже до конца мая планирует провести круглый стол, на котором можно будет обсудить все предложения и замечания.
═
– А на какой сейчас стадии работа над законами по реформированию структуры правительства?
═
– Срок внесения поправок к этим законопроектам уже закончился 14 мая. Внесено примерно 15–20 разного рода предложений. В основном они касаются полномочий разных федеральных органов власти и упущений, как кажется авторам поправок, в тех полномочиях, которые изменены или не изменены в президентских законах. Планируется, что окончательный текст законопроектов ко второму чтению должен сложиться к концу мая.
═
– Какие-либо серьезные изменения могут быть внесены?
═
– Нет, серьезных изменений не будет.
═
– Не вызывают ли сомнений у депутатов предлагаемые президентом дополнения к Закону «О правительстве», согласно которым оно, не спросясь у Думы, может производить структурные и функциональные изменения, а с соответствующими законодательными инициативами выходить потом, причем никакого твердого срока не указывается?
═
– Пробел определенный действительно есть, и сейчас мы работаем над этой проблемой. Я полагаю, что к заседанию комитета по этим законопроектам, а оно будет, видимо, 27 мая, мы найдем решение.
═
– А каково вообще ваше отношение к осуществляемому варианту административной реформы? Является ли пресловутая трехзвенная структура правительства удачной?
═
– У меня есть достаточное количество личных знакомых на различных уровнях административного аппарата, и в настоящее время они, объективно говоря, сами еще не знают своей компетенции, не утверждены соответствующие положения. Поэтому эффективна или неэффективна административная реформа – мы, наверное, в настоящее время говорить не можем. Надо дать шанс аппарату поработать в рамках новой структуры. Надо будет подождать и посмотреть. Правда, возникает вопрос, а есть ли у общества время на то, чтобы подождать и посмотреть. Мне кажется, что у общества нет выбора. Мы вынуждены будем провести этот эксперимент, потому что в предыдущем своем составе правительство временами работало недостаточно действенно и эффективно, может быть, по причинам не столько структурно-организационным, сколько субъективным, но тем не менее это было именно так.
═
– Сейчас реформируются в основном гражданские ведомства, но, как известно, есть подобные же планы и в отношении так называемых «силовых». В частности, хотел бы вас спросить о наиболее вам близком – Министерстве юстиции. Слышали вы что-нибудь о вариантах его преобразования – например, о его превращении в главное правовое ведомство страны?
═
– Такого плана, кроме каких-то теоретических рассуждений, не было. То есть, может быть, и есть где-то какая-то «бумага», которая готовится супертайно и отдельно, и я поэтому о ней ничего не знаю, но реально проработанного документа, который касался бы ликвидации органов прокуратуры, передачи их функций Министерству юстиции и тому подобное, – нет. То есть ничего, кроме общих идей, которые действительно появлялись еще в 90-х годах, в рамках очередной «демократизации». Реальных наработок на этот счет, насколько я знаю, нет.
═
– А ваше личное отношение к таким идеям, как можно понять, отрицательное?
═
– Дело в том, что совпадение в одном лице и надзора за следствием, и функций самого следствия – это действительно немного нелогично. Поэтому вынесение следствия за рамки прокуратуры и оставление ей надзорных полномочий и функции поддержки обвинения в уголовном процессе было бы возможно. Но, с другой стороны, есть проблема текущей ситуации. То есть преобразования в прокуратуре – это теоретически интересно и значимо, но сегодняшняя главная проблема этой системы совсем в другом. Она заключается в том, что в первую очередь мы должны думать над сохранением кадрового потенциала следствия. Поэтому декларировать, а тем более ставить задачу немедленно перенести следственную часть прокуратуры в какое-то отдельное следственное управление – в нынешней ситуации, как мне кажется, мы на это не способны. Сейчас стоит задача сохранения квалифицированного юридического персонала, а вопрос реформирования прокуратуры можно ставить только теоретически. Может быть, мы его способны будем решить через два или через три года, но сегодня я бы к его решению не приближался, потому что это может отрицательно отозваться на всей системе. Дело в том, что мы понимаем: стимулов для работы в правоохранительной системе у людей не так много. И одним из них является эмоциональный стимул престижности, востребованности, причастности к государственному делу. И если мы сейчас начнем говорить этим людям, что завтра мы их реорганизуем, то нормальные молодые ребята скажут: «Идите к чертовой матери!» – и уволятся.
═
– То есть создание следственного комитета – это дело далекого будущего?
═
– Я бы сказал, что лучше бы это действительно было делом будущего, хотя подготовку к нему можно было бы вести и сейчас. Но если это будет дело немедленное и завтрашнего дня, то это кончится плохо. Сейчас же государство должно быть заинтересовано прежде всего в поднятии авторитета суда, прокуратуры и МВД.
═
– Кстати, об МВД – вокруг планов его реформирования тоже ведутся разные разговоры. Знаете ли вы что-либо о вариантах его преобразования и как к ним относитесь?
═
– Наверное, основная проблема МВД – это проблема организации максимально управляемой системы, поскольку ведомство объективно очень большое, в нем задействовано огромное количество людей, которые не всегда работают эффективно. Так что мы должны всю эту систему реформировать, но тем не менее очень взвешенно и ответственно. Перед обществом и государством действительно стоит, если хотите, пиаровская задача: во-первых, попробовать изменить условия деятельности, систему работы и «облик» милиционера, во-вторых, отнестись к нему иначе, чем сейчас. Вот сложилось о милиции такое впечатление – все в ней плохо, вся она коррумпирована и тому подобное. Но надо ли так все упрощать? На самом деле там немало людей, которые просто выполняют здраво свою работу. И на них все держится. Новые реформы правоохранительной системы должны идти параллельно (одновременно) с изменением отношения к ней общества. А это не может произойти очень быстро.
Дарья Гармоненко 