Пауки в банке, осы в улье, муравейник в коме

Политическая партия – весьма сложная форма самоорганизации активной части общества. Внутри любого партийного «организма» сочетаются различные типы человеческих отношений. Так, связи между лидерами и их «свитами» (командами) имеют прежде всего клиентелистский характер; партийный аппарат – средоточие иерархических отношений; ядро идейных приверженцев наделяет партию чертами клуба единомышленников, создавая предпосылки для выхода интеллектуалов-теоретиков на вершину партийной иерархии. Наконец, функцию своего рода кровеносных сосудов выполняют гражданские отношения, которые, с одной стороны, питают партийное тело жизненной энергией, а с другой – обеспечивают его органам известную степень автономии. Только высокий уровень гражданственности способен уберечь партию от всевластия вождя или партаппарата, а также от трансформации в псевдорелигиозную секту. Напротив, дефицит гражданственности приводит к гипертрофии какой-либо части (свиты вождя, аппарата, догматиков-идеологов) и доминированию соответствующего типа отношений: клиентельных – в лидерских партиях, иерархических – в централизованных массовых (особенно коммунистических) и т.п.

Российская политика знала разного рода партии: и разросшуюся до крайних пределов супермощную иерархическую структуру, поглотившую без остатка весь государственный аппарат (КПСС), и многочисленные клиентелы (ярчайший пример – ЛДПР), и не менее многочисленные ассоциации интеллигентских клубов («Демократическая Россия», «Яблоко», «Демократический выбор России»). Всем этим партиям был, однако, присущ один недостаток (хотя и не в равной степени) – неразвитость горизонтальных гражданских связей, заставляющих членов партии относиться друг к другу как к равным, чувствовать собственную ответственность и подчиняться общим решениям не под давлением, а в силу осознания этой ответственности.

Может быть, поэтому сейчас, в период общественного спада, когда эрозии подверглись все типы внутрипартийных связей и отношений – и идейные (где теперь преемники «ДемРоссии»!), и иерархические (сегодня даже КПРФ – лишь бледное подобие вездесущей и всеобъемлющей КПСС), и клиентельные (клиенты сделались капризными, готовыми в любой момент бросить патрона ради того, кто пообещает кусок побольше и пожирнее), – так вот, именно в силу недостаточной гражданственности оставшиеся на сцене политические организации больше напоминают не союзы граждан, а банки с пауками. Каждый из этих пауков так и норовит откусить «собрату» голову, а убери банку – все они разбегутся по углам плести свои сети и плеваться ядом в конкурентов.

Лучше всего данной характеристике соответствуют фавориты избирательной кампании 2003 года – «Единая Россия», «Родина» и ЛДПР.

Созданная путем слияния многочисленных чиновничьих кланов, «Единая Россия» лишь внешне напоминает партию, и то до поры до времени – пока в стране относительно спокойно. Случись что, и загнанные внутрь противоречия тут же вылезут наружу. Причем борьба развернется не между мифическими правым и левым «крыльями», а между клиентелами региональных лидеров. О том, что будет именно так, говорят, в частности, последние шаги одного из наиболее крупных нотаблей ЕР – Юрия Лужкова. Стоило Кремлю опростоволоситься с монетизацией – и мэр Москвы, не допустивший в своей вотчине «льготных бунтов», раскритиковал правительство и обвинил руководство «Единой России» в фальсификации партийного устава.

Недавний конфликт в думской фракции «Родина», закончившийся «разводом» бабуринцев и рогозинцев, наглядно продемонстрировал, что и это образование – типичнейшая банка с пауками. Здешние обитатели едва терпят «коллег» и, если бы не боязнь вновь оказаться на обочине, среди политических маргиналов (где им самое место), давно разругались бы вдрызг. На этом и сыграла президентская администрация, сумевшая убедить Бабурина, что при разделе имущества интересы «народовольцев» будут учтены по максимуму. И можно с уверенностью утверждать, что этот раскол в «Родине» не последний.

Если раздрай в «Родине» еще поддается интерпретации с идеологической точки зрения – как размежевание между популистами и примкнувшими к ним националистами, с одной стороны, и государственниками, с другой, – то скандалы в ЛДПР, время от времени выплескивающиеся на публику, вообще лишены какой-либо подоплеки, кроме сугубо материальной. Все они, как правило, связаны с попытками местных функционеров присвоить партийное имущество.

Что касается партий, понесших в декабре 2003 года наибольшие потери, то это, конечно, не пауки, но с точки зрения межвидовой конкуренции сравнение все равно не в их пользу.

Так, коммунисты напоминают ос, которые поселились в заброшенном улье и на этом основании объявили себя пчелами. Однако в отличие от последних меда они не добывают (и никогда не добывали), а только его едят. Зато в искусстве нападать и жалить эти осы, было время, не уступали никому. Правда, с тех пор жала их сильно притупились – все-таки старость не радость. Да и жива КПРФ только потому, что в улье остается не подъеденный до конца мед – как только он закончится, перестанет существовать и это осиное гнездо.

Ситуация же на либеральном фланге – один к одному умирающий муравейник: в нем погибла царица, замены ей не нашлось, и в хаотичных движениях осиротевшего муравьиного сообщества уже нет прежней нацеленности на результат – одна только беспорядочная суета. При этом если в дикой природе муравьи не нападают на своих, узнавая друг друга по запаху, то цивилизованные либералы, видимо, потеряли обоняние и, кусая сотоварища, оправдываются тем, что он-де из другого муравейника.

Впрочем, главная беда либералов та же, что и у коммунистов: политическая дряхлость. Ведь за последнее время на этом поле так и не появилось свежей поросли. Всплывшая сейчас на поверхность Республиканская партия – ветеран по сравнению не только с СПС, но и с «Яблоком» (некогда она была его соучредительницей). Да и прочие «новые» демократические лидеры – никакие не новые, а еще даже толком не подзабытые старые.

В чем же дело, почему из всех политических «насекомых» наилучшие результаты в борьбе за выживание показывают именно пауки? Вероятно, потому, что «паучьи» отношения характерны отнюдь не для одного только политического класса. Вопреки распространенному в левопатриотической среде мифу, русским людям искони был свойствен не столько коллективизм, сколько отчетливый индивидуализм, как ржа разъедавший родоплеменные и общинные связи. Сбиваться в кучу нас всегда заставляла прежде всего суровая необходимость, и чуть только становилось легче, каждый немедленно отгораживался от соседа высоким забором.

Причина нестроений, конечно, не в самом индивидуализме, а в его зоологической физиономии. Поскольку объединяющим началом, как правило, служила внешняя сила, будь то неласковая природа или такое же государство, в нашем обществе так и не выработались сколько-нибудь удовлетворительные навыки добровольного объединения в коммуны, артели, кооперативы и т.д. Не то что их не было совсем, но они охватывали лишь незначительную часть населения, остальных же загоняли в «коллективы» палкой. А ведь только добровольные объединения воспитывают в индивиде гражданина.

Плоды катастрофического дефицита гражданственности мы и пожинаем последние полтора десятилетия. Стоило рухнуть системе, принудительно объединявшей жителей СССР в «новую историческую общность», как тут же выяснилось, что ни по какому другому принципу, кроме «каждый за себя, а государство за всех», бывший советский народ жить не приучен. Жалобы на правителей, которые «хапают, а о людях не думают», имеют главным источником убеждение, что у самого жалобщика нет никаких обязанностей не только перед другими, но и перед самим собой; напротив – это ему должны обустроить жизнь, осветить ее высшим смыслом, да еще и выплатить компенсацию за понесенные неудобства.

Нежелание признать свои обязанности по отношению к другим и делает нас пауками, волей обстоятельств оказавшимися в одной банке. Это нежелание транслируется наверх, в политическое сообщество, производя там соответствующий отрицательный отбор: как иначе могли появиться в парламенте «Родина» и ЛДПР, а в высших эшелонах исполнительной власти – коррупционеры, экспроприаторы экспроприаторов и прочие? И пока простые смертные не переделают свой индивидуализм из зоологического в гражданский, нелепо ожидать, что засевшие наверху пауки уступят место более социальным животным.