Глеб Капустин
Сергей Степашин считает, что расследование афер прошлых лет положительно скажется на работе банковской системы.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
– Сергей Вадимович, осенью истекшего года, в связи с убийством зампреда ЦБ Андрея Козлова, вы на страницах нашей газеты делились своими мыслями о путях декриминализации российской банковской сферы. И вот задержаны первые предполагаемые заказчики этого преступления...
– Прежде всего хотелось бы поздравить правоохранительные органы страны, в том числе Генпрокуратуру, отмечающую в эти дни свое 285-летие. Они сконцентрировали свои усилия именно на том участке банковской сферы, где скорее всего и функционировали противники оздоровления финансово-кредитной системы России.
– На каком именно?
– Речь идет о сети кредитных учреждений, которые специализировались на отмывании денег. Именно они неизбежно становятся нарушителями законодательства о противодействии отмыванию преступных доходов, рушат порядок ведения банковского учета и кассовых операций, предоставляют недостоверную отчетность. Впрочем, лишь следствие выявит, относятся ли банки, упоминаемые в печати в связи с задержанием подозреваемых, к этой категории.
– Считаете ли вы нарушения законодательства лукавством банковских дельцов, ну, пусть прегрешением, или это – нечто большее?
– Лукавство – это когда тебе объявляют о некоей ставке доходности по вкладу, а потом информируют о ее снижении. Это не противозаконно, хотя и досадно, конечно. Здесь же речь идет о диверсии против курса российского руководства на придание денежно-финансовой системе страны прозрачности, на перевод национальной экономики в цивилизованное, рыночное русло, на усиление транспарентности банковского трафика. Тем самым эти «деятели» торпедировали повышение рейтинга финансовой надежности России как в глазах ее граждан, так и в восприятии нашей страны среди ее зарубежных контрагентов.
– Что нужно противопоставить этой деятельности?
– Прежде всего – блокировать рынки так называемой обналички. Активнее отзывать лицензии у банков, замеченных в практике обналичивания. Ввести запрет на профессиональную деятельность тех банкиров, которые уличены в нечистоплотных операциях. И, наконец, расследовать аферы прошлых лет с фальшивыми авизо.
– Но ведь существует срок давности...
– В отдельных случаях срок исковой давности может быть восстановлен по решению суда. В целом же я бы так высказался по этому вопросу. Недавно в Госдуме была создана рабочая группа по декриминализации банковской системы. В нее входят влиятельные и знающие парламентарии. Они обладают всеми необходимыми полномочиями для того, чтобы запросить у Генпрокуратуры и МВД информацию о результатах расследования уголовных дел по фальшивым авизо, провести их анализ, выделить из них наиболее крупные по нанесенному ущербу. Тогда, в принципе, и мог бы, наверное, встать вопрос о возможности законодательного увеличения сроков давности по данному виду преступлений. Это позволило бы возобновить «зависшие» дела, в том числе те, которые были заведены в пору, когда ваш покорный слуга был руководителем МВД. И, поверьте, положительный эффект для банковской системы от этого был бы огромным.
– Во сколько вы оцениваете ущерб, нанесенный российской банковской системе в результате этих афер?
– Это не входит в сферу деятельности Счетной палаты. Но как гражданин, как участник социальных процессов в стране скажу: любые крупные изъятия денег, естественно, вызывали системный сбой в работе общероссийской банковской структуры. Это вело к повальным неплатежам, осложняло социально-политическую ситуацию. Так что ущерб от махинаций с фальшивыми авизо эквивалентен сумме тогдашних невыплат шахтерам, предприятиям ВПК, военным, учителям. По данным специалистов Научно-исследовательского института системного анализа Счетной палаты, сумма «авизованных» средств может составить 5–6 миллиардов долларов.
– Занималось ли проблемой обналички ваше ведомство и во сколько вы оцениваете этот рынок?
– Этим занимаются специальные федеральные ведомства. Но нашим специалистам, которые взаимодействуют с ними в установленном порядке, хорошо известно, что обналиченные средства используются на взятки, подпитывают террористическую деятельность, составляют не менее трети заработной платы – той, что в конвертах. По данным экспертов НИИ Счетной палаты, рынок обналички сопоставим с федеральным бюджетом. Так что «реверс» в отношении срока давности по затронутому вами вопросу помог бы разыскать тех, кто нанес ущерб и банковской системе, и населению. И, кстати, взыскать с них украденные суммы.
– Вы упомянули рабочую группу по декриминализации банковской системы...
– ...и уже налаживаем сотрудничество с ней. Образование группы, инициированное, насколько я знаю, Общественной палатой, – подтверждение того, что в России формируется гражданское общество. Именно оно в конечном счете создало ту нравственную обстановку, в которой стало возможно формирование рабочей группы. С ней мы будем активно сотрудничать – так же, как взаимодействуем с правоохранительными органами, куда в минувшем году было направлено свыше 60 материалов, по которым заведено 36 уголовных дел.
– Как решается вопрос о проверке Счетной палатой Центрального банка?
– Я доложил президенту о целесообразности осуществления проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Банка России. Такое же обращение было направлено председателю правительства и председателю Госдумы. Кроме того, мы направили обращение к председателю Национального банковского совета – министру финансов Алексею Кудрину о внесении в Думу соответствующего предложения. Члены НБС приняли решение о нецелесообразности проведения проверки. Что тут сказать?
Счетная палата законодательно наделена полномочиями по контролю за деятельностью Банка России в части обслуживания федерального бюджета и государственного долга. Кроме того, она осуществляет проверки финансово-хозяйственной деятельности ЦБ. Они проводятся в соответствии с решениями Госдумы, принимаемыми только на основании предложений НБС. В свете событий последних месяцев, затронувших деятельность ЦБ, логично было бы ожидать, что НБС сам войдет в Госдуму с предложением о проведении Счетной палатой такой проверки. Однако инициативы со стороны НБС проявлено не было. В настоящее время НБС не отказывает окончательно в возможности проведения проверки, однако к этому вопросу он обещает вернуться после завершения проверок Банка России, которые осуществляет Генпрокуратура. Но она главным образом исследует обстоятельства, связанные с убийством зампреда ЦБ, и не проверяет финансово-хозяйственную деятельность. Представляется, что проведение государственного аудита Банка России желательно не только по экономическим, но и по репутационным соображениям. Ведь развернувшаяся дискуссия создает у наших граждан, да и за рубежом впечатление о непрозрачности ЦБ, а это негативно влияет на репутацию национальной банковской системы в целом. Полагаю, что проверка ЦБ стала бы частью тех усилий, благодаря которым государство уже ухватилось за нить Ариадны, которая приведет общество к перекрытию истоков криминализации банковской сферы.
