Матрица Алисы

Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье. Перевел и пересказал Леонид Яхнин. Художник Александр Шахгелдян. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999, 104 с.

СООТНОШЕНИЕ взрослого и детского в том, что нарекается загадочным термином "детская литература", не будет изучено никогда. Это вечный вопрос в ряду тех, создавать ли общерусскую политическую газету или чего стоит слезинка ребенка. Нет на него ответа. Дж. Р. Толкин в своем трактате "О волшебных историях" писал: "Сейчас волшебные истории обычно переписывают, "адаптируют" для детей. С таким же успехом можно было бы применять сходную процедуру к музыке, стихам, романам, научным справочникам или к истории. Это очень опасная процедура, даже когда она действительно необходима. В случае искусств или наук от беды спасает лишь то, что области эти считаются традиционно недетскими, дети же попросту получают о них, от родителей, сведения, которые взрослые находят (часто весьма ошибочно) достаточными для детей. Совершенно ясно, что, если бы любая наука, а также любое искусство были безвыходно заперты в детской, они бы непоправимо погибли. Точно так же красивый стол, или прекрасная картина, или какой-нибудь прибор (например, микроскоп) неизбежно оказываются разобранными и разбитыми, если они долгое время остаются в детской без присмотра. И если подобным образом исключить из "взрослых" искусств волшебные истории, они могут совершенно погибнуть; и они действительно ныне погибли - ровно настолько, насколько они исключены взрослыми из своего мира".

После этого вступления можно сказать и о проблеме перевода. Оттисков знаменитой матрицы множество - и каждый не похож на оригинал. Перевод, а вернее, пересказ Яхнина сделан специально для детей современных. И это автором заявляется.

Вот в классическом переводе Демуровой Алиса заходит в сад говорящих цветов.

- Ах, Лилия, - сказала Алиса, глядя на Тигровую лилию, легонько покачивающуюся на ветру. - Как жалко, что вы не умеете говорить!

- Говорить-то мы умеем, - ответила Лилия. - Было бы с кем! (- O Tiger-lily, - said Alice, addressing herself to one that was waving gracefully about in the wind, - I wish you could talk! - We can talk, - said the Tiger-lily: - when there"s anybody worth talking to).

Заботливое примечание тут же сообщает: "Поначалу Кэрролл намеревался использовать здесь страстоцвет, однако, узнав, что он символизирует Страсти Христовы, а не людские, заменил страстоцвет на Тигровую лилию. Весь этот эпизод пародирует говорящие цветы в поэме Теннисона "Мод" (ч. 22)".

Новая Алиса говорит с цветами так:

- Здравствуйте, цветочки, - сказала Алиса. - Впрочем, вы же не умеете говорить.

- Поговорить-то мы умеем. Было бы кому слушать, - ответил вдруг цветок Львиный зев.

Дуб в переводе Яхнина, между прочим, замещен на граб.

А Шалтай-Болтай замещен Желтком-Белтком:

- Как похоже сделан! Вылитое яйцо! - воскликнула Алиса и на всякий случай подставила руки, чтобы поймать падающего кукольного Желтка-Белтка.

- Надоело! - вдруг заговорил Желток-Белток, продолжая глядеть мимо Алисы. - Все меня обзывают яйцом. А теперь еще и вылитое! Ты бы уж добавила - выеденное!

Это, кстати, замечательно. Вылитое яйцо┘

В классическом переводе ничего подобного нет: "- Ах, как похож на яйцо! - произнесла она вслух и подставила руки, чтобы поймать его, если он свалится со стены.

- Ах до чего мне это надоело! - сказал вдруг после долгого молчания Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто все до единого!"

(And how exactly like an egg he is! - she said aloud, standing with her hands ready to catch him, for she was every moment expecting him to fall. - It"s very provoking, - Humpty Dumpty said after a long silence, looking away from Alice as he spoke, - to be called an egg - very!)

Итак, можно ли пересказывать Кэрролла по-новому. Да можно. Кто спорит. Жалко, конечно, Тигровую лилию второго и третьего плана повествования. Ну жалко, что ни поделаешь, прикосновения к "настоящей" кэрролловской культуре. Адаптация все же возможна. Она будет происходить в современной культуре помимо воли аутентистов. Потому что спрос на книгу Кэрролла существует и в культуре элитарной, и в культуре массовой. Недавний фильм о виртуальной реальности "Матрица" тому свидетельство.

А мы, часть взрослых, останемся с нашей, демуровской версией, с Бармоглотом и Шалтаем-Болтаем. Ничего страшного, когда есть выбор. А выбор переводов, безусловно, есть.

Да и пересказов.

Кстати, слова Толкина о "детском", "взрослом" и "волшебных историях" применимы к "Алисе" не вполне.

"А любая волшебная история должна быть представлена как непреложная правда, - каковой она и была раньше, и каковой остается к моменту рассказа. Но так как волшебная история имеет дело и с чудесами, и с магией, она не должна допускать никаких объяснений этого - никаких подпорок и костылей, наводящих на мысль, будто повесть - плод воображения, мечты или сна - и не более. Такова удивительная кэрролловская "Алиса". Но по этой причине (да и по другим тоже) "Алиса" - не волшебная история".

Только вот что же это?