Бабушки в чулках

Tom Poulton. The Secret Art of an English Gentleman. – Кельн: Taschen, 2006, 224 c.

Издательство «Ташен» известно своей любовью к красивому – архитектуре, живописи, фотографии. Эта любовь не знает границ, и потому некоторые книги приходится анонсировать «ограниченным тиражом»: не всякий компьютер откроет вам страницу, оповещающую о выходе книги, которую в доме с детьми придется держать где-нибудь на антресолях, куда не дотянутся любопытные детские ручки. «Секретное искусство английского джентльмена» – название альбома Томаса Пултона (автор вступительной статьи Джейми Маклин). При жизни (родившийся в 1897-м, он прожил до 1963 года) Пултон рисовал для английских журналов, иллюстрировал книги по медицине. Этим, кстати, напоминая «надводную» жизнь советских художников-нонконформистов, которые иллюстрировали учебники, книжки про животных, а дома занимались любимой абстракцией. Пултон «на свободе», то есть для души рисовал довольно-таки откровенные эротические сценки, порой слишком близко подходя к тем самым медицинским подробностям, рисованием которых он зарабатывал себе на жизнь.

То, что вышло в эротическом альбоме Пултона, найдено было после смерти художника. Лишь тогда-то и выяснилось, что он был чрезвычайно плодовитым эротическим рисовальщиком, чьи рисунки, правда, избыточно натуралистические, порой напоминают комикс – «кадр» за «кадром» Пултон пишет историю интимных встреч своих безымянных героев. Надо отдать должное спокойствию художника: даже самая страстная, самая, скажем так, занятная и пикантная ситуация, в которой все участники напряжены до крайней степени, не мешает художнику закончить растушевку, положить тени. Никаких признаков собственного волнения, никакой поспешности, карандаш Пултона спокоен, как скальпель хирурга, к телу, вернее, переплетениям тел он относится без тени страсти. Профессионально холодно, отстраненно, будто издалека, хотя запечатлевает своим карандашом крупные планы, общий его интересует лишь тогда, когда сюжет неожиданно приобретает анекдотический оттенок. Англичанин, или – британец, Пултон, конечно, не может отказаться от удовольствия пошутить: в самый отвественный момент, например, входит посторонний, босс, например, если дело происходит в какой-то конторе, или муж, если – дома.

Впрочем, юмор – нечастый гость на страницах альбома. Другое дело – радость, радости здесь полно, радости и удовольствия (все-таки Пултон больше всего увлечен технической стороною дела). И трудно вообразить, что бы с ним стало, если бы сотни его карандашных эскизов были обнаружены и преданы огласке полувеком раньше, в консервативной послевоенной Великобритании. Этого не случилось, архив оставался скрытым до 90-х годов прошлого века, когда один коллекционер эротических экспонатов передал его другому такому же собирателю. Рисунки Пултона, надо сказать, поражающие свободой нравов, с учетом упомянутого выше консерватизма, все-таки совершенно невозможно воспринимать как порнографические: в них – обаяние ушедшего времени, прошлого, с поясами, чулками, мебелью, напоминающими о времени наших дедушек и бабушек. А там, где порастает ностальгическая музыка, не остается места для волнения иного свойства.