Сергей Шулаков  |
| Михаил Шполянский.
Был такой случай: Смешные и грустные истории из жизни священника. – М.: Никея, 2015. – 576 с. (Духовная проза). |
«Легенды отца Мисаила и матушки Голиндухи», повесть, открывающая сборник отца Михаила (Шполянского), священника Украинской Православной Церкви, публициста и писателя, воспитывавшего трех родных и 11 приемных детей, в 2014-м от нас ушедшего, автобиографична. Но герой ее дан будто со стороны. Текст остроумен, однако внутренне серьезен, и эти две части смыслового диптиха стремятся к полноте, они совершенно точно предназначены друг для друга. Отец Михаил вспоминает, как, будучи далеким от церкви подростком, рыбачил с отцом с катера на Днепре. Но первые впечатления от службы являются прямым продолжением развития его личности. Происходящее в церкви поразило юного Мишу Пузенко своей новизной и «надприродностью». Темперамент заставляет автора дать герою имя Мисаила из Пушкинского «Бориса Годунова» и фамилию Пузенко, несущую явно комический эффект.
Повествование о. Михаила всегда по крайней мере двухслойно. Вот сцена, в которой прозорливый монах требует покаяния от прихожанки, которая, в общем, живет по-христиански, венчалась, хоть и тайно, в запертой церкви – времена-то советские: «Не перечь мне, сосуд греха!.. Венчание ваше есть посмеяние над таинством… Живете невоздержанно, послушания мужу не оказываешь! Кайся!» Ирония иронией, но под ней начинает шевелиться страх того, что архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) называл апокалипсисом мелкого греха. Порой подсознательно вертятся мысли вроде: «Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи…» (Лк. 18:11.) А ведь повседневные грехи могут критической массой качественно перевесить грехи смертные.
Среди других рассказов о. Михаила есть мистический случай, эпизод называется «Печальная история». Освободившийся из мест заключения, опустившийся Гена прибился к семье священника и сознательно пытался изменить свою жизнь: с помощью о. Михаила и добросовестного сотрудника паспортного стола восстановил утраченные документы, стал работать, вставил зубы, нашел в деревне симпатичную женщину с маленьким ребенком, и дело шло к венчанию. Но в один день Гену словно подменили. Многие скажут: ну запил... Только Гена признался священнику: однажды после причастия, словно повинуясь чьей-то злой воле, не проглотил Святые Дары, вышел из церкви, выплюнул на цветник… Сделался бомжем. Латинского слова «мистика» – «таинственность». Христианство, православие в принципе мистично, не в литературном смысле, а в прямом – главные акты приобщения к Богу, это таинства.
Однажды батюшку при всем облачении, случайно оказавшегося в арт-центре, ретивая фоторепортерша запечатлела на фоне плаката с огромной голой куклой с выдающимися анатомическими деталями и названием акции «Трансцендентность и сексуальность». Родственница священника уговорила фотографессу не публиковать снимок, но та успокоила: «Фотография все равно не прошла бы из-за дурацкого выражения лица: выпученные глаза и открытый рот». Автор не склонен к лакировке действительности, пишет как есть, и это вызывает доверие.
Иногда он сетует на заблуждения паствы: «Погребения… закладывание в гроб водки и сигарет, бросание в могилу денег…» В анализ отец Михаил не вдается – перед нами не богословский текст. И все же в таких эпизодах чувствуется характеристика православия Украины. Острое ощущение недугов украинского православия не дает покоя о. Михаилу, но читается оно редко, почти между строк, автор не пишет о гонениях и прямом святотатстве, повествование замечательно оптимистично.
Рассказ о том, как в определенной степени вымышленный отец Мисаил выбирал манеру проповедей, не только поучителен, но и выдает настоящее литературное мастерство. Подсмотрев пламенную проповедь другого священника, отец Мисаил в своем приходе тоже стал воздевать руки и возвышать голос. Старушки чуть не убежали, так испугались, а юноша, который ездил в сельский приход из города, виновато сказал: «Очень хорошая проповедь. Только если бы вы ее спокойно говорили, было бы понятнее». Тогда отец Мисаил решил взять пример со старца, который на амвоне бессловесно плакал о своих грехах. «Всю службу искал в себе источник слез… Но в этот момент в храм вошла компания молодых людей, они подошли к старосте договариваться о крещении или венчании. Отцу Мисаилу стало неудобно плакать при посторонних. Тогда батюшка крепко зажмурился и усилием воли преодолел приступ стеснительности… Но слез близко к глазам не обреталось». Отец Мисаил вспомнил слова опытного духовника: «Прихожане никогда не будут разочарованы, если проповедь окажется короче, чем они предполагали». И стал искать для проповедей самые короткие тексты.
Мы часто полагаем в священниках людей особых. Это часто мешает нам видеть в священнике человека, что порой оборачивается другой стороной, боязливым отчуждением. Но православный священник еще и батюшка, в некотором роде адвокат и психотерапевт, он накормит и оденет. Заслуга о. Михаила в попытке преодолеть отчуждение, сблизить прихожан и священника на человечной горизонтали.
