Глеб Шульпяков. - Я вижу, у тебя очень много книг, среди которых попадаются совершенно уникальные. Русский Кавафис, например, двадцатилетней давности. Откуда в провинции книги?
- Ну, во-первых, в Барнауле есть книжные развалы, а во-вторых, на Алтае тусуется много людей, которые часто останавливаются у меня на пути из Европы в Азию, из Центральной России в Горный Алтай. Они-то и привозят книги.
- И что же они ищут в Горном?
- Горный Алтай - пространство мифическое, сюда едут искатели Шамбалы, Беловодья, много разного люду. Началось это давно, в семидесятых, когда первые российские хиппи, открыв для себя Рериха и Блаватскую, рванули сюда в поисках земли обетованной. В Индию их ведь не пускали - а тут под боком. Так Алтай и появился на культурной карте России. Один старый хиппарь мне рассказывал, что до массового паломничества на Алтай и траву-то толком никто не курил. А тут - сколько угодно. Таким образом...
- ...книги и попадали к тебе на полку. Хорошо. Я знаю, что в издательстве "Амфора" выходит твой первый роман "Детдом для престарелых убийц", который ранее был напечатан в Барнауле мизерным тиражом. Как они на тебя вышли?
- Главную роль сыграл отклик на книгу в вашей газете и публикация фрагментов романа в журнале "Новая Юность". После чего Фонд Сергея Филатова пригласил меня на первый съезд молодых писателей России, куда я приехал с двумя чемоданами: книг и водки "Алтай". Все разошлось по рукам и желудкам. А через две недели мне по почте пришло предложение от "Амфоры", от Назарова. Ближе к зиме я подписал контракт в Питере. Во время переговоров опять-таки фигурировал журнал "Новая Юность".
- О чем писать автору в провинции?
- Главная ошибка всех провинциальных авторов в том, что они хотят писать о том, чего не знают. Они мудрят, фантазируют, отправляют героев туда, где сами никогда не были. Все это выглядит беспомощно и бездарно. На мой взгляд, сейчас, после десяти лет безвременья, наступает эпоха провинции. В Центре хотят знать, как живут люди в провинции. Что едят, пьют и курят, о чем думают, на каком языке говорят, чем вообще занимаются. Поэтому писать нужно только о том, что хорошо знаешь. О людях, которые вокруг тебя, об их историях. Ведь "Леди Макбет" может появиться в любом городе - и все зависит только от твоих способностей ее заметить.
Писать нужно о том, что тебя окружает.
- Но реальность надо преобразовывать. Вздрючивать, так сказать. Как ты это сделал?
- Из сырого материала я пытался вытащить тип нового провинциального человека наших дней. Провинциал - он ведь другой. Он говорит, смотрит, мыслит, одевается, ходит даже по-другому. И этот тип не освоен. В советское время из него пытались сделать героя. А он не хочет быть героем. Шукшин наш, с Алтая, писал о здешних чудиках - но эти типы были очень литературными. Поезжай в Сростки - ни одного персонажа Шукшина там как не было, так и нет.
- Но ведь и ты создаешь миф?
- Я пытаюсь создать миф маленького городка, который затерян в центре материка, где живут странные, ни на кого не похожие люди, которые часто дальше Урала не бывали. У них своя психология, свое, лоскутное, знание, сформированное из обрывков и отрывков. Кто-то говорит, что они ущербны. Я думаю, что они - другие.
- Меж тем в городе встречаются надписи "Барнаул - столица мира". Как это состыковать?
- Барнаул - самый типичный, самый губернский, самый захолустный, самый провинциальный из провинциальных городов нашего времени. Когда я уезжаю из города, я не могу вспомнить, как он выглядит, представляешь? Как будто его вообще нет. Но именно тем он мне и интересен. Что касается "столицы", то с помощь таких мифов люди держатся за жизнь. В этом проявляется их инстинкт самосохранения.
- Как объяснить то, что в одном месте родились такие разные люди, как Шукшин и метаметафористы Иван Жданов и Александр Еременко?
- Трудно сказать. Не знаю. Аномалия, блин. Но литературные пристрастия в городе действительно строго поделены между приверженцами одного и сторонниками других.
- Что ты скажешь о пребывании на Алтае Лимонова?
- Тоже аномалия - почему его сюда тянуло? И почему службы не повязали его в столице, а поперлись за ним сюда, в глухомань?
- А как же миф об оружии?
- Где ты видел здесь оружие? Откуда оно здесь? Это же нищий край! Никакие караваны с оружием здесь не ходят, это очередная выдумка.
- Но зачем-то он сюда полез?
- Я думаю, просто от безысходности. Он и производил-то впечатление уставшего человека, тема жизни которого исчерпана. Ну представь - шестидесятилетний мужик, абсолютно затраханный жизнью. Вокруг мальчишки-"соратники", с которыми неизвестно что делать. На хвосте чекисты. Ясно, что он будет идти до конца, но также ясно, что он загнал себя в тупик. Хотел купить дом в Майме, спрятаться от всех, от себя в первую очередь, забиться в самый глухой угол России, на Алтай. Я уверен, что еще лет пять или шесть - и он стал бы здесь этаким старцем Зосимой с трубкой на алтайской завалинке. Но вот не успел.
- Ты работаешь журналистом в ежедневной газете. Как писателю тебе это мешает? Помогает?
- Корки журналиста открывают двери, которые для простых смертных навсегда закрыты. Так что в плане сбора информации - все и вся идет через тебя. Но вот потом! Потом, когда надо садиться за текст, начинаются проблемы: журналиста в себе надо выдавливать.
- Вот ты говорил о "правде жизни" - а меж тем действие твоего романа происходит в приморском городке. Что так?
- А так, что наш регион входит в "красный пояс". То есть Барнаул из тех городов, где голосуют за коммунистов. Здесь нет прямой цензуры, просто нравы довольно ортодоксальные. Представь, тут есть комитет по нравственности - при администрации края. И они так ненавязчиво "рекомендуют": этот журнал не желателен, а эту книгу, наоборот, полезно читать. И я просто решил обезопасить себя переносом действия в другие места. Мне ж с ними тут еще жить и работать!
- У тебя, я знаю, почти готов второй роман. О чем - схематично?
- Если схематично, то суть в следующем. Молодой человек возвращается из армии в родной городок. На дворе - начало девяностых, смутное время. Он идет в бизнес, богатеет, потом разоряется, доходит до точки и собирается кончать с собой в привокзальном сортире. Но в последний момент его спасает некий тип, который предлагает работу - отыскать какую-то серебряную фляжку. И герой едет по странам и континентам в поисках неведомой фляжки. Следы этой фляги приводят его обратно, в Горный Алтай, где она валяется в запасниках районного музея. И тут до него доходит, что эта фляжка... Ну, в общем, как ты знаешь, по легенде чаша Грааля может попасть в руки только непосвященному, то есть, по-нашему, абсолютному лоху. Что и получается.
- Есть ли название у твоего нового "Парсифаля"?
- Пока только рабочее: "Настоящее длится девять секунд". Ученые выяснили, что человек может воспринимать настоящее только на протяжении девяти секунд. Все остальное - прошлое или будущее.
- Тогда поехали...
- Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять... Будущее!
Барнаул-Москва
