Страшный суд отменяется

Было время, когда Осип Мандельштам славил "Сталина имя громовое", Ахматова писала цикл "Слава миру", Зощенко - свои довольно-таки двусмысленные рассказики про то, как Ильич лепил из хлеба чернильницы, Шостакович слагал симфонию на смерть Ленина. Где правда? Кто из них просто "выполнял соцзаказ", чтобы не погибнуть? Кто всерьез пытался найти что-то приемлемое в гремучей смеси насилия, трусости, всеобщей подозрительности и строек светлого будущего в отдельно взятой стране?

Надежда Яковлевна, вдова Мандельштама, яростно отстаивала мужа, объясняла, что печально знаменитую "Оду" во славу Сталина и прочее он написал, дабы умилостивить вождя. Некоторые исследователи наследия опального поэта думают иначе. То же и с Зощенко. С Ахматовой - проще, уж больно стихи чудовищные, понятно, что ни о какой искренности тут говорить не приходится. А если бы и приходилось, тогда что?

Из иной эпохи многое кажется проще, одномерней. Нам куда легче заклеймить презрением тех, кто жил тогда, чем влезть в их шкуру. Представить, где и как жили наши соотечественники еще совсем недавно, - очень трудно. Легче вздыхать о том, что тогда все было дешевле: и кефир, и пельмени, и "чай со слоном".

Жутко делается, когда видишь, что никакой исторической памяти у жителей этой страны нет.

Глядя в прошлое, не хочется никого осуждать и пригвождать к позорному столбу. Да, слагали оды Сталину, да, били себя в грудь, втихомолку мучились и, не подписав очередной "расстрельный список", не спали ночами, ожидая расправы. Тот, кто ловчил и выкручивался, как и тот, кто никакими великими заслугами не отличался и скромно вел дневник, не должны бежать на Страшный суд под грохот труб. Довольно им страхов, и труб, и лозунгов довольно. Рука не подымется заклеймить все эти оды и симфонии, песни и пляски┘ Язык не повернется выразить праведный гнев.

Где жили эти люди? Где они пытались выжить? Если они остались людьми, то это уже - подвиг. Честь им и хвала за это.