Евгений Лесин Людмила Улицкая. Люди нашего царя. - М.: Эксмо, 2005, 368 с.
Не роман, а сборник рассказов. Рассказ - штука куда более сложная, чем роман, здесь на одном сюжете не выедешь. Здесь сразу надо брать читателя за рога, с первой фразы. Улицкая так и делает. "Барак, в котором жили Лошкаревы, именовался строением номер три и был частично двухэтажным" ("Приставная лестница"). Дальше, как нетрудно догадаться, будет только лучше.
Есть в книжке несколько просто шедевров (другого слова не подберешь) - "Мой любимый араб", "Затычка" или, скажем, "Старший сын". Да, именно так и называется. Как у Вампилова. Помните, надеюсь, и пьесу, и очень хороший фильм, снятый по ней. Там играли Леонов и Караченцов. Так вот, рассказ Улицкой, разумеется, совершенно другой и лучше б, конечно, и называться ему иначе. А то не очень удобно. Но рассказ и в самом деле хорош. Мелодрама, какой она должна быть. Изящной, короткой, волшебной. "Владимир Петрович хлопнул дверью лифта, и тут же погас свет". Первая фраза. Но здесь та же история, что и с рассказом "Приставная лестница". Дальше будет только лучше. И с черным юмором. Отец-инвалид, дочка его ненавидит за то, что он бьет мать. Пытается убить, сбрасывает с лестницы. Но - счастливый финал. Не умер отец. Все хорошо. "И комнату успели получить незадолго до смерти безногого Василия. Он вскоре после того, как комнату дали, сам и повесился".
Часть историй начинается с фраз более обычных, ну так и сами истории - хорошая проза, но не до слез. Улицкая, впрочем, и сама не любит, чтобы до слез. Не насмешка, а усмешка, не злоба, а грусть, не тоска, а спокойное сожаление. Не живопись маслом, не акварель даже, а скорей графика. Тонкие линии, не гравюра, а какая-то акварель, черно-белая акварель, что ли.
И название. Люди нашего царя. Или - люди нашего двора. Причем география - формально - обширнейшая. Но ее, например, Египет только пальмами и отличается от ее же Подмосковья. Люди те же.
Люди Улицкой почти всегда или больные, или несчастные, или, как часто говорят, какие-то ушибленные. Автор их даже не жалеет, только описывает. Жили-были. Любили. Друг друга. Первый ребенок - усыновлен. В годовалом возрасте. Стеснялись, перед друзьями и знакомыми, перед детьми тоже, конечно. Наконец отец не выдержал, позвал старшего сына (ну да, так рассказ и называется). Серьезный, мол, разговор. Сын думает: ну все, решили развестись, напрягся, переживает. А отец ему про какие-то пустяки: ты родился за год до свадьбы, мы тогда даже знакомы не были.
У сына гора с плеч. "Тут открылась дверь и вошла четырехлетняя Малышка. На четвереньках. Она изображала собаку. Отец и сын кинулись к ней одновременно, чтобы поднять, подхватить на руки. И стукнулись лбами. И оба засмеялись. И смеялись долго, так долго, что Малышка начала плакать: - Вы всегда... вы всегда надо мной смеетесь... Как вам не стыдно... Вот маме скажу..." Идеальная мелодрама.
А вот рассказ, который не то чтобы плох, но... "Москва - Подрезково. 1992". Название отсылает - и правильно отсылает - к Ерофееву. У героини (все-таки героини, а не автора, ибо - рассказ) сломалась машина. Поэтому едет на дачу, как все, как те самые люди нашего царя - на метро, а потом на электричке. В некотором шоке, конечно. А люди - пьяные, ругаются, плачут, ссорятся, орут. Люди как люди. Хорошие люди. Грешные. А героиня смотрит на них внимательно и не жалеет. Почти даже и не любит. Так что перекличка с "Петушками" не оправданна. Ерофеев любил тех, с кем ехал в электричке. Что делать - и начался рассказ не очень хорошо (с поломки автомобиля, а ведь читают Улицкую как раз люди из электричек, а не из "жигулей", и уж тем более не из "мерседесов"), да так и пролетел железнодорожным пейзажем.
И другой рассказ. Тоже про поезд. Про общий вагон. Все, натурально, пьют в поезде. А героиня и ее спутники - не пьют. Нехорошо.
Все замечает автор, описания замечательны, а вот только коробит, что едут и не пьют. Как там у Ахматовой? Я была с моим народом. Другое дело, что финал у рассказа великолепен, хороший финал. Вышли они из поезда и - выпили. Право слово, сразу лучше стало. И персонажам и читателям. Нам всем - людям из электрички.
