Уколы вечности

Жизнь – тайна. А каждое стихотворение – это еще одно чье-то усилие проникнуть за пределы этой тайны, вырваться из бытовухи. Озарение, вспышка – короткие, будто уколы вечности.

Есть мнение, что при переводе на другой язык стихотворение становится творением переводчика. Разумная мысль. Но не дано каждому знать все эти языки, на которых вещают поэтические пифии!

А, в общем, действительно сравниваешь оригинал с переводом (в моем случае такое можно проделать только с англоязычными произведениями) и встречаются всяческие толкования и творческие «находки» переводчиков. И возникает смутное подозрение, которое скоро перерастает в уверенность, что первоначальный замысел автора потерялся где-то в потоках сознания интерпретатора.

Да это по большому счету и не так страшно. Любой творческий человек, да и обычный читатель, увидит в тексте что-то сугубо индивидуальное и на вопрос: «Как это по-русски?» обнаружит свои смысловые нюансы.

Незавидная судьба у поэта, потому что как сказал Генрих Гейне: «Когда мир раскалывается надвое, трещина проходит через сердце поэта». Больно┘ Антонио Мачадо, вот был любитель вникать во все эти тонкости. «Стоит человеку усомниться в том, что центр вселенной – в его собственном сердце, а его дух – бьющий ключом источник, фокус, собирающий творческую энергию, которая в состоянии формировать и даже деформировать окружающий мир, и душа поэта снова растерянно бродит вокруг предметов┘»

Поэт ведь он что делает – пропускает через свою душу распадающийся мир, мир, непознаваемый целиком, а только мгновение переживаемое сейчас, «доныне». Пропускает, отделяет зерна от плевел на свое усмотрение и всякий раз будто впервые раздает названия вещам. Он говорит не потому, что есть слова, а потому, что есть мир, который он постигает с помощью слов, эта трещина в его сердце не дает ему покоя, и «от избытка сердца говорят уста».

А я люблю переводные стихи. В них еще больше тайны, смысловых лабиринтов. По сути, пишешь на родном языке или переводишь с иностранного, поэзия – это перевод с несказанного на сказанное.

Для всякого явления есть масса возможностей для словесного выражения. А у каждого слова своя особая сила. Вот ведь есть порнография, есть эротика, есть попса, есть альтернативная музыка, есть товары народного потребления, есть ручная работа. Каждый выбирает для себя┘

Мачадо жаждал прикоснуться к тайне творения и постичь суть вещей. Вере Павловой дает импульс к творчеству совокупление (в самом хорошем смысле этого слова). Этот «избыток» заставляет говорить, заставляет писать. И искать подходящие слова. Потому что «можешь не писать – не пиши».