Сергей Пястолов
Вопрос о взаимопересечениях языков трех славянских народов не просто из области грамматики. Фото РИА Новости
Вольно или невольно вникая в историю родного языка, сразу же натыкаешься на казусы, вызывающие глубокий интерес, правда с привкусом недоумения. Почему выходец из датчан Владимир Даль поименовал свой судьбоносный труд «Толковый словарь живаго великоруского языка»; и в той же типографии христианина из евреев Маврикия Вольфа в издании 1903 года русский языковед с французскими (идущими чуть ли не из королевских кровей) этническими корнями Иван Бодуэн де Куртене назвал его по-нашему правильно: во-первых, «живого», а во-вторых «великорусского»?
Почему сегодня пишется «великоросс» и «малоросс» с двумя «с», а «белорус» с одним – и как реагирует на это русистика и русинистика (обе тоже с одним «с») – относительно новая дисциплина по сравнению с украинистикой и белорусистикой?
Наконец, сакраментальный вопрос: почему в «сталинском» гимне поется: «Союз нерушимый республик свободных / сплотила навеки Великая Русь», а в «ельцинском»: «Россия – священная наша держава»? Ведь эта «перемена слагаемых» может трактоваться и так: Русь сплотила, чтобы затем стать Россией?
Ценности: документы и смыслы
В поиске хотя бы приблизительных ответов на эти вопросы, на которые трудно найти удовлетворительные ответы даже искушенным языковедам из Российской академии наук, мы (доктор экономических и доктор философских наук при содействии эксперта доктора исторических наук из Института славяноведения Эллы Лаврик) обратимся к аргументам из области археологии и архитектуры языка.
Казалось бы, решение архитектурного характера принято: 9 ноября 2022 года вступил в силу Указ президента РФ № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Но, как часто бывает, самое ценное в нем глубоко спрятано и обнаруживается только по знакам на поверхности. Приходится обращаться в поисках точек опоры к археологии ценностей.
Результаты поиска важны как для оценки рисков «духовной безопасности» страны, так и для обоснования мер против «ослабления государствообразующего русского народа, разрушения системы ценностно-смысловых координат русского языка». Эти формулировки из заключения экспертов Общественной палаты в ходе обсуждения проекта указа № 809 не попали в итоговый документ. При этом его приоритет № 8: «Защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти» нуждается в ряде разъяснений, особенно в части ценностей традиционных.
По на шему убеждению, Указ президента РФ от 11 июля 2025 г. № 474 «Об утверждении Основ государственной языковой политики Российской Федерации» в этом ракурсе выдвигает вполне проработанный эскиз гражданской идентичности и некоторые наброски к архитектуре ценностей, определяющих мировоззрения россиян, а также их моральные, духовные и жизненные приоритеты. Выделим три краеугольных камня в том, что можно назвать новой архитектурой ценностей в рамках «Основ государственной языковой политики Российской Федерации». Это тезисы: 1) о «более чем тысячелетнем опыте самостоятельной государственности» страны (раздел II, пункт 8); 2) «государствообразующем народе» (II, 10); 3) «единой культурно-цивилизационной общности» (II, 11).
С учетом истории обсуждений аналогичных позиций в Конституции РФ, может, и не стоит возвращаться к вопросам, например, о «русском народе» как «государствообразующем» – это именно он. А может, и стоит, если еще раз припомнить слова гимна Советского Союза 1943 и 1977 годов: «Союз нерушимый республик свободных / Сплотила навеки Великая Русь». Трудно представить, кто будет решать сегодня более сложную задачу – создание некоего аналога такой исторической общности, как «советский народ» с общепонятным языком. Но все же…
Откуда слово пошло
Углубимся в археологию. Написание слов «русский», «Россия» через две «с» закреплялось как орфографическое правило еще со времен Петра I, и особенно после того, как Михайло Ломоносов опубликовал «Российскую грамматику» (1755) в формате учебного пособия для иностранцев (в переводе Rußische Grammatick, 1764). По факту он совершил редукцию «Грамматики славенския правилное синтагма» (1619) Мелетия Смотрицкого, переложив ее с киевского извода церковнославянского языка на «московскую мову». Известно, что Смотрицкий был знаком с ее переизданием в Москве в 1648-м под таким названием: «Грамматика доброглаголивого славенороссийского языка».
В прежние времена термином «синтагма» обозначалась совокупность слов, изложенных по правилам сочетаемости. И еще. Судьба Мелетия – церковного и общественного деятеля Юго-Западной Руси и Великого княжества Литовского, выходца из украинского города Смотрича, архиепископа Полоцкого белорусских земель может служить своеобразным уроком. Сначала он выступал против унии с католиками, но в 1628 году призывал присоединяться к Риму, за что претерпел гонения от православной братии и в 1633-м «умре в таком зломудрии своем».
Редукция языка, академически инициированная Ломоносовым, в России приживалась с определенными сложностями, и не только из-за сдвоенных «с». Распространенная версия объяснения этой сдвоенности такова: одна буква «с» читается как «з» по-немецки, поэтому пришлось сдвоить, чтобы получался звук «с». Однако, например, слово «русофобия», да и много других слов с одним «с» из этого ряда как-то выпадают.
Одна из причин, на наш взгляд, заключается в том, что новая грамматика отторгала нормы «староруские», а ведь они не менее смыслонасыщены и долго сосуществовали, по крайней мере в поэзии. И две «грамматики», а также как минимум две версии языкознания тоже существовали практически параллельно до конца 1930-х. Вспомним хотя бы языковедческие дискуссии приверженцев и оппонентов идей академика Николая Марра.
В числе вторых оказался Иосиф Сталин с его работой «Марксизм и вопросы языкознания» (1950).
Показателен феномен белорусов. Будучи своеобразным пограничьем между Россией и Европой, они как этнос испытывали сверхнагрузки и когда на Русь/Россию/СССР нападали, и когда из нее отступали. Может, поэтому на их родном языке пишется «Беларусь». «Белоруссия» же на русском языке – с двумя «с», но слово «белорус» даже на нем пишется с одной.
Поэтому в ракурсе археологии при выборе версии двух «с» возникает вопрос не столько о грамматике, сколько о семантической сочетаемости с другими элементами языковой культуры дружественных народов. Кроме того, у «единой культурно-цивилизационной общности» (см. Указ президента РФ от 11 июля 2025 г. № 474 «Об утверждении Основ государственной языковой политики Российской Федерации») должна быть группа языков со схожей архитектурой.
Но какой народ может стать сегодня правопреемником советского: русский, руский или иной? Предлагать релевантный вариант ответа пока затруднительно. Однако вспомним, что законы кибернетики диктуют: сложной системой может эффективно управлять только система еще более сложная.
|
|
Фронтиспис и титульный лист первого издания «Российской грамматики» М.В. Ломоносова (1757). Именно в нем закреплялось написание слов «русский», «Россия» через две «с» как орфографическое правило. Иллюстрация из книги: Новое о Ломоносове... М.: Янус-К, 2011 |
Интересно отметить, что противники СССР в информационных войнах «советских» называли «русскими» везде, и это срабатывало. В самом СССР гуляла и такая версия: еще-де императрица заметила, что «Россия происходит от имени розы». Есть и другие варианты этимологии: от слов «рысь», «рыжий» (может, еще – от норманских гребцов).
Все эти варианты стали по факту неким присоединением к концепции метамодернизма, которая, помимо прочего, содержит представление не только о пустоте, но и о множественности самых разнородных миров. Казалось бы, это чисто теоретические и даже фантастические концепции, но их проявления становятся все явственнее: общественные миры обособляются и перестают узнавать друг друга.
Варианты метамодернизма их разработчиками уже в политическом аспекте изначально ориентировались на экспорт. Основные тезисы одной из таких концепций были вербализованы в 2020 году в докладе Римскому клубу под мудреным немецко-английским названием «Bildung – Ceep Growing» («Образование – продолжаем расти»). До этого использовались другие наименования «роста»: теория хаоса и т.п. А для России только сегодня раскрываются моменты, связанные с особенностями информационных войн: разрушаются столпы («скрепы»), обозначенные выше в нашем перечне как тезисы 2 и 3.
Вернемся к археологии смыслов. В «Большой российской энциклопедии» есть статья «Русская правда» о фундаментальном правовом документе времен Древней Руси, а в скобках приведены ее самоназвания: «Правда роськая», «Правда руская», «Правда русьская» – все с одним «с». Добавим два определения древнерусского языка: по-украински – «давньоруська мова», по-белорусски «старожытньоруская мова».
Россия, по мнению ряда старозаветных мыслителей, очень уж усердно старалась устроить свой «великий и могучий» на жестком ложе немецких «прокрустов», забывая, что «немцами» прежде называли людей, не умеющих изъясняться по-руски. Споткнемся, к примеру, на объяснении офицера запаса Вячеслава Куланова: «рус-кий» означает буквально «указывающий кием на русла» судоходных рек – путей («из варяг в греки» и т.п.), а по смыслу – «знающий путь».
Легче назвать подобные истолкования «фолк-лингвистикой» (или «народной этимологией»), чем узнать мнение по данному поводу профессиональных лингвистов. Они охотнее пишут труды о языковых «новациях» реперов-матерщинников.
Семантическое поле руского и русского языков в настоящее время нами видится расколотым как минимум на две зоны политического влияния. В отношении одной зоны (I) со стороны внешнего и внутреннего противника культивируется фобия руского (через одну «с») духа и действует принцип «Карфаген должен быть разрушен»; отношение же к другой зоне (II) несколько мягче (великая русская культура – балет, хоккей, синхронное плавание и проч.).
Отечественный регулятор предпочитает пока только осмысливать процессы и явления «с опорой на традиционные ценности и накопленный культурно-исторический опыт», а также ждать пассивно от народов России своевременной и эффективной реакции «на новые вызовы и угрозы, сохраняя общероссийскую гражданскую идентичность» (см. Указ № 809 «О ценностях», ст. 8).
Такова архитектура ценностей в нынешнем ее состоянии, «археологически» в чем-то апеллирующая к формуле России как цивилизации.
Цивилизация: начала и концы
Рассмотрим подробнее в этом ракурсе понятие «цивилизация». Сегодня ученые насчитывают более 30 определений этого понятия. Ввел его юный энциклопедист Николя Буланже (1722–1759) в работе «Древность, разоблаченная в своих обычаях» (1756). Он предположил, что текущие мнения и убеждения во многом порождены «душевными установками», возникшими в прошлом.
Так, память о глобальных потопах оставила непоправимый след, детерминируя многовековые страхи, но и давая надежду на светлое будущее. Они-то и схватывались словом «цивилизация», подхваченным бароном Полем Гольбахом (1723–1789), который держал авторитетный интеллектуальный салон в Париже.
Формула: «Россия = цивилизация» встречается сегодня в целом одобрительно, однако если принять ее за основу, дальняя ретроспектива и видимая перспектива судеб нашего отечества мало вдохновляет. Ведь в подавляющем большинстве случаев это будет «цивилизация» в трактовке «западников»: шотландца Адама Фергюссона (1723–1816), одним из первых излагающего историю человечества как переход от дикости к цивилизации; отечественного естествоиспытателя Николая Данилевского (1822–1885), относимого сначала к западникам-петрашевцам, а затем к славянофилам без достаточных на то оснований; американского «цивилизациоведа» Кэрролла Куигли (1910–1977) и др. В их трудах просматривается некая «регрессионная клиометрика» (количественная оценка прошлой истории), которая свидетельствует: средний срок жизни «цивилизации» в 600–900 лет. А ведь россияне уже привыкли к своей «более чем 1000-летней истории». И даже в этих временных рамках многие чувствуют себя стесненно, мечтая о не менее славных прошлом и будущем.
Следовательно, нужно или что-то подправить в концепции «цивилизации», или совершить в отношении нее действие интеллектуального импортозамещения. Включая проведения изысканий о руском языке, носящих отнюдь не только «археологический» характер. Тем более если принять во внимание, что в ряде религий Запада бытует представление о неминуемой гибели человечества со спасением ограниченного числа избранных. Оно поддерживается ссылками как на своеобразно трактуемые откровения библейских пророков, так и на заключения науки (теория тепловой смерти Вселенной, закон возрастания энтропии, теория жизненного цикла и т.п.).
Принятие концепции «цивилизация» в указанной формулировке неминуемо легитимирует войну как средство разрешения кризисов и регулярные переустановки глобальных систем (Great Reset») – с них якобы и начинается отсчет времени новой цивилизации. Для нового старта нужно-де всего ничего: приобщить к ее ценностям Россию и ее молодежь прежде всего.
Поэтому правомерно возникает вопрос – если не недоумение: почему выросло поколение, представители которого лучше представляют себе такие эрзац-религии, как история Средиземья, измышленная Джоном Толкином и населенная его причудливыми «героями»; космология Нарнии из фэнтезийной повести Клайва Льюиса; этос Хогвартса – школы чародейства Джоан Роулинг, где обучался Гарри Поттер? Короче – все то, что так мало связано с реальной Россией. Частичный ответ может быть таким: мифы, поддерживающие семантическую зону (II), оказались более привлекательными, чем мифы зоны (I).
Увы, «великие нарративы и символику» люди и далее идут искать там, где комфортнее, а не там, где они находятся в отнюдь не простых обстоятельствах. «Нет, твой голос не хорош. Слишком грубо ты поешь» – так, к примеру, считал глупый мышонок из сказки Самуила Маршака, дожидавшийся «мягкого» голоса кошки. Примерно так отвечают фанаты Средиземья и Гарри Поттера на призывы отечества встать на его защиту...
Напрашивается вывод: без «мифов» о возможных мирах не обойтись – в том числе потому, что человек в условиях недостатка (избыточности, недостоверности) информации выбирает состояние «рационального невежества». Чтобы оно не превратилось в «выученную беспомощность», необходимо не только предлагать жизнеутверждающие сценарии будущего, но также контролировать и купировать возможности деструктивного применения методов суггестии в сочетании с техномагией – ментального воздействия на неподготовленных людей.
Надо также защищать свои исконные смыслы и не забывать, что они могут быть скрыты где угодно в пространстве и времени. Так, написание «русский» с двумя «с», возможно, было адекватно условиям проходящего периода. Но как раз сегодня допустима и версия с одной «с». Пусть пока – в формате мифа, но не забывая, к примеру, вышеупомянутых слов гимна о Великой Руси как формы обращения к смыслам, заложенным в цепи воспоминаний о такой исторической общности, как «советский народ».
Родной язык: пласты и смыслы
На этой основе появляется шанс перестать архитектурно «рас-страиваться», то есть не разбрасывать по разным углам дух, душу и сознание, но соединить все названные элементы в целостное смысловое (семантическое) поле. Обнадеживает то, что история с «традиционными духовно-нравственными ценностями» развивается поступательно, и руские смыслы могут встроиться в это поле. Возможны варианты, поскольку в сложных системах, например, обремененных традициями, смыслы сначала свиваются в плеть, а уже потом развиваются в ментальное поле.
Что, кстати говоря, побуждает и к новым интерпретациям давно знакомого: «Язык российский не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему, трудов прилагали... Карл Пятый, римский император, говорил, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично. Но есть ли бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков» (Михайло Ломоносов, 1755).
«Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» (Иван Тургенев, 1882). «И мы сохраним тебя, русская речь, / Великое русское слово» (Анна Ахматова, 1942).
Такова мощь языка русского, нарастившегося на языке руском, о чем знали все приведенные авторы, и в первую очередь архангелогородский мужик. Об этом надо знать и сегодня. Похоже, нас ждут весьма нужные в нынешней ситуации открытия, если мы с большим усердием займемся археологией русского языка, вскрывая руские его пласты, а также развивая его востребованную в наши времена архитектуру.
Два постскриптума
Первый. Вряд ли Владимир Даль не знал правил написания слов русского языка, о котором он создал свой фундаментальный труд: все-таки он не только великий медик и лингвист, но и писатель известный, друг самого Александра Пушкина. Который, кстати, в своем «Памятнике» писал: «Слух обо мне пойдет по всей Руси великой». А мог бы, к примеру, написать «по всей большой России» – и рифму ему нетрудно было бы найти…
Второй. Поэт Сергей Городецкий нашел выход из «минного поля»: в его редакции 1936 года хора «Славься» из оперы «Иван Сусанин» он соединил в двух строках оба святых слова: «Славься, славься, ты, Русь моя, / Славься, ты, русская наша земля». Может, они и небезосновательно претендовали на статус слов гимна?..
