Русский след в Венеции

Венеция вся как камин в домике папы Карло. Кажется, он просто нарисован – а он там есть. И есть не просто он – а лабиринт целый. Уводит в тупик – встречает тайной лазейкой к какому-нибудь самому широкому месту Гранд-канала.

Ты обязательно придешь, только, разумеется, не туда, куда собирался. Нагловатые венецианцы никогда не укажут дорогу, хоть и знают это свое сюрреальное пространство как свои же пять пальцев. Они будут улюлюкать вслед, широко улыбаться или ворковать: «Как дьела?», но не помогут.

От тихого безумия не спасет никто, потому что чем дальше в глубь – тем гуще дебри. Когда заблудишься – помоги себе сам. А заблудишься непременно, будь у тебя даже в голове встроенный джипиэрэс-навигатор или даже сам ГЛОНАСС. Ибо, если не заблудился, значит, в Венеции не был или был, но не в Венеции. Странные, узловатые, невероятно красивые и коварные внутренности города проглотят и не поперхнутся.

«Прости, но мы уже проходили здесь и никакого указателя на музей Ca Rezzoniko или к месту всплытия расписной подводной лодки тут нет». «Все в порядке, я знаю, куда мы идем», – утверждает Света, вооруженная картой и всезнайством опытного туриста – покорителя неведомых мест. А Венеция ей ведома. Мы идем рядом и терпеливо молча наблюдаем, как Венеция сейчас начнет издеваться над ее человеческой гордыней. Хохочет красками карнавала туристическая дребедень из каждого прилавочка. Горбоносые маски, кринолины служанок а-ля Гольдони. Еще два поворота. Все. Стоп. Мы потерялись. Ни вернуться, ни дойти. Конечный пункт – коктейль в палаццо Ca Rezzoniko по случаю открытия выставки «Этот смутный объект искусства» и проекта SubTiziano бесконечно далек от нас. Мы не знаем этого доподлинно. Но догадываемся. И виноватый Светин взгляд невыносим. Ну что ты – все мы даже рады. Сопровождающий нас полуслучайный русский джентльмен, чтобы леди не чувствовала неловкости, преувеличенно бодро начинает давать советы неофитам: «А знаете, дамы, вы напрасно придерживаете сумочки: в Венеции есть что-то вроде негласной внутренней конвенции – туристов не трогать. Вас оберут на законных основаниях, стоит вам присесть в кафе или заказать такси, а еще лучше – обратиться к кому-нибудь за помощью наладить вам в отеле wi-fi». Мы почти не слушаем его, продолжаем наш путь «куда глаза глядят», мысленно вычеркиваем из плана культурных мероприятий посещение украинского павильона 53-й Венецианской биеннале, куратором которого выступал Владимир Кличко. И вдруг Владимир Кличко вырастает перед нами сам. Ну не сам, конечно, а на гигантском рекламном баннере над Гранд-каналом. Вид устрашающий – алый атласный боксерский халат с капюшоном, фасончик отсылает к духу и стилю инквизиции. На руках вместо перчаток – золотые роликовые коньки. И подпись: «Степные мечтатели». Венеция – сон. Венеция, помноженная на абсурд глобального современного искусства и изыски украинского пиара, – галлюцинация.

Когда наступит новый день

Чуден Гранд-канал июньскими вечерами. Из каждого палаццо доносятся звуки безумств. Говорят, напротив сходит с ума сингапурский павильон. В смысле, дает прием делегация художников, представляющих Сингапур на 53-й Венецианской биеннале. Почему-то люди выползают из окошек и, кажется, должны обрушиться вместе с ветхой лепниной прямо в канал. Доносится песня Уитни Хьюстон I will always love you. «Думаю, там раздают кокаин», – мрачно шутит наш пасмурный друг, предпочитающий манкировать приемом Франсуа Пино и выпить вина, купленного в супермаркете, сидя на задворках рыбного рынка.

Девушки считают яхты, причаливающие к Palazzo Grassi. Palazzo Grassi – дом, где принимает Пино. А ему есть что отметить – в этом году в Венеции открылась еще одна часть его коллекции, которая теперь вольготно разместилась в здании бывшей венецианской таможни Punta Della Dogana. Из-за этой недвижимости у Пино шли нешуточные споры с фондом Гуггенхайма. Пино победил. Победителя чествуют. «Вот она! Ласточка Абрамовича!» – шелестят осведомленные девушки, размачивая в Гранд-канале натертые хрустальными туфельками ножки и злобно скрежеща зубами в сторону пасмурного друга, не давшего хоть глазочком взглянуть на настоящий бал. Золушки подуспокоились, когда из темноты на них вышла дизайнер Вика Газинская на невообразимых каблуках и Мирослава Дума в компании одной известной коллекционерши из Парижа.

На задворках рыбного рынка стало не так одиноко. И вот еще одна маскарадная ухмылка хитрой Венеции – отдыхавший рядом и никого не беспокоивший какое-то время бомж вдруг сделал кувырок и вынул из-за пазухи бутылку дорогущего шампанского. «Итс фор ю, май френдз!» Бомж обернулся довольно популярным рок-музыкантом из Уэльса, он тоже, как и Вика Газинская с подругами, подустав от блеска венецианского великолепия, бежал с приема, решил пройтись, потом прилечь, а потом поговорить с нами. Оказался чудным парнем. Из-за него мы едва не опоздали на последний речной трамвайчик. В ночи мерили лужи на Сан-Марко и уже в голос материли пасмурного друга.

А наутро мы пойдем гулять по «Арсеналу». Тема глобальной сводной выставки всея биеннале – «Создавая миры». Пойдем по мирам. Пойдем и сразу наткнемся на черного лебедя. Наоми Кэмпбелл и ее русский бойфренд Влад Воронин, оказывается, тоже не чужды искусству. «Да она совсем маленькая!» – воскликнет наша высокая Света, гордо приосанившись. «А я еще вот что думаю: гондолы – это тут вроде как для лохов. Дорого и глупо. Ну все равно что, если бы у нас пустили по Красной площади тройки с санями и раздавали бы пассажирам ушанки», – заметил, как всегда не в тему, наш пасмурный друг. Мы его почти не слушаем – мы смотрим вслед грациозному лебедю.

Русские идут

Куратор выставки Unconditional Love – еще одного русского проекта в рамках параллельной программы 53-й Венецианской биеннале – Кристина Штейнбрехер делилась впечатлениями: «В этом году русский язык в Венеции был новым французским. Когда я водила по выставкам немецких друзей – никто не обращал на нас внимания. Если же оказывалась где-то с коллегами из России – мы неизменно вызывали ажиотаж. Или по крайней мере интерес».

Параллельная программа – параллельной программой, вечеринки – вечеринками. Кличко, Пино и Абрамович – пусть тоже будут здоровы. Но все-таки пару слов об искусстве официальном. Русский павильон в Джардини – здание архитектора Щусева 1914 года, до отказа набитое всем лучшим, что есть у нас (Россия, кажется, единственная выставила целую сборную художников), – амбициозно назван «Победа над будущим». Проект будоражил, возмущал, взрывал мозг, никого не оставлял равнодушным и не щадил. Одним из самых ярких эпизодов в этом лабиринте русских смыслов была мультимедийная инсталляция Андрея Молодкина, в которой по двум полупрозрачным телам Ники Самофракийской пульсировала в одном случае нефть, в другом – кровь. Думалось, вот нефть давно подешевела, а мы все кроем ею. Кровью и нефтью. Нефтью и кровью. Весь мир учится радоваться настоящему. А мы все боремся с будущим. В сущности, у нас нет «сего дня». И даже хлеб насущный нам, получается, на него не нужен. В кризисе нам хорошо и весело. И даже, страшно сказать, почти комфортно. Мы все ждем будущего, которое не наступит, любим прошлое, которого нет. Выпить на рыбном рынке и не пойти к Пино – это очень по-нашему. Мы как никто успешны в преодолении и беспомощны перед данностью. Впрочем, от тягостных этих мыслей отвлек обратный путь – в аэропорту Сан-Марко не попавшие на вечеринку открытия украинского павильона собирали оброк сплетен со счастливчиков-очевидцев. Врали, будто куратор Кличко не удержался в рамках новой профессии да и дал в глаз не то гостю, не то художнику. По привычке. Но врали, конечно. Во-первых, не лично Кличко, а охранник, во-вторых, не гостю, а журналисту. А это, согласитесь, разница. Последние часто вести себя вовсе не умеют и сами напрашиваются. Не повод для драки, конечно, но кто там теперь разберет. О концепции – очевидцы опять же пояснили, что золотые роликовые коньки на руках у Кличко для рекламы надеты не случайно. Потому что когда попадаешь вовнутрь инсталляции украинского художника Ильи Чичкана «Степи мечтателей», на тебя рано или поздно неожиданно, из-за угла выезжает красивая девушка на роликах. Вот такая венецианская жизнь на русско-украинский лад.

Кстати, один настоящий русский бал посетить все-таки удалось. Его давала Стелла Кесаева (Stella Art Foundation) в палаццо Ca Rezzonico, где проходила выставка «Этот смутный объект искусства». Был Валерий Гергиев, его оркестр играл Грига и Чайковского. Прием, концерт и последующий ужин посетили увесистые активисты арт-рынка от Сэма Келлера (бывший директор Art Bazel) до Виктора Пинчука (еще один украинский привет) и хрупкие светские птицы вроде Ульяны Цейтлиной. Светский фотоотчет прилагается.