Владимир Коркунов
Мать – Россия, дети – гражданская война. Александр Трифонов. Несение креста
Бог
Бога не может не быть
просто Он засмотрелся
на клевер
вросший в тень праведника
и немного отстал
* * *
чтобы читать тебя
мне не нужен свет
* * *
филологи-любовники
каждый вечер
занимаются текстом
* * *
ошибаясь, отбрасываешь
тень
умирая, теряешь ее
* * *
иголка тонула в подушечках
пальцев
и, когда лопалась кожа,
ей казалось, что кто-то
кричит:
«Человек за бортом!»
Расставание
обездвижен гипсовый орлик
ты больше не позволишь
перелетать ему с ладони
на ладонь
Virtual love
Тишина цеплялась
за контур реки,
наши ладони плыли в октябрь –
через страсть, заводящую
в тупик,
ласки заласканных нашей маленькой революцией тел,
и мы жили только тогда,
когда умирал второй…
Шепчешь: это не отраженное
солнце, его создали мы,
и оно живет в нас.
Мы растем из лета и осенью
погибнем.
А если нет?
Ненастоящая очень,
неотстоявшееся счастье?
И лето не родилось в нас,
а – развеяло;
Да и где собрать теперь? –
из чужих недостатков,
подсмотренных рефлексов,
поджизненных бездомий,
заготовленных в запас
заплат…
Каждое чувство умирает,
как беззащитность волос.
Покойница, напугавшая
санитарку,
обрела бессмертие.
Мы отсвечиваем
мониторами,
и в глазах не солнце –
безжизненный прирученный
свет.
1917
Человек, вошедший
в ткацкую,
изнасиловал женщину
на сносях.
Она застрелилась, а из
чрева
вышло два ребенка.
Один был слеп, а другой
нем.
И когда они выросли,
то возненавидели друг друга
и подрались.
Слепой вырвал у брата
глаза,
а немой – гортань.
Ты спросила: кем были
братья?
И я ответил: нами;
их мать – Россией,
дети – гражданской
войной.
Кимры
