На хуторе близ Диканьки готический замок и обнаженные девы

В перерыве между съемкой: на переднем плане Таисия Вилкова, сыгравшая Лизу, на заднем – Олег Меньшиков (следователь Гуро). Фото предоставлено пресс-службой ТВ-3

Канал ТВ-3 известен своими  качественными презентациями. Очередная прошла  в Санкт-Петербурге, куда был организован пресс-тур из Москвы на съемки сериала «Гоголь». Проект  интересен уже  потому, что в нем согласился сниматься Олег Меньшиков, ни в чем второсортном участия не принимающий и последний раз снявшийся в  сериале 10 лет назад («Доктор Живаго»). Всего будет четыре фильма, по две серии каждый («Гоголь. Начало», «Гоголь. Заколдованное место», «Гоголь. Вий», «Гоголь. Страшная месть»); примечательно, что «Гоголь» станет первым в мире сериалом, вышедшим в широкий  кинопрокат (каждый новый фильм будет выходить раз в полтора месяца), и только потом его покажут в телеэфире. 

«Гоголь. Начало» стал фильмом закрытия на только что закончившемся кинофестивале дебютов «Движение», где его назвали самым амбициозным телепроектом года, высококлассным телевизионным развлечением и настоящим современным кино. Его-то нам и показали в ресторане «Дом» на набережной реки Мойки – предварительно проведя по гоголевским местам: где будущий классик снимал жилье («За 80 рублей при жаловании в 30; маменька помогала материально»), где трудился писцом в присутствии («Очень недолгое время»), где  познакомился с Пушкиным («Приказал свою почту отправлять на адрес Александра Сергеевича, и тот раз в неделю переправлял ее ему с посыльным»). 

Первые кадры  оказались без главного героя, но все равно впечатлили: некая живописная гопота в лесочке, обнаженное женское тело, перекинутое через седло лошади, появление всадника, можно сказать, без головы – в капюшоне пустота, а из спины, как по нажатию кнопки, выскакивают по три рога с каждой стороны… Зрелищный хоррор?

Общий зачин таков: молодой судебный писарь и начинающий литератор Гоголь (Александр Петров), подверженный болезненным припадкам и мистическим видениям и то и дело падающий в обмороки, сталкивается по долгу службы на месте преступления со знаменитым следователем Гуро (Олег Меньшиков). Тот видит в юноше большой потенциал – благодаря его наитию преступление мгновенно раскрыто, а юноша, услышав, что Гуро отбывает расследовать нечто загадочное в его родных местах (на  хуторе близ  Диканьки пропадают девушки), просит взять его с собой. 

Сам по себе прием интересный, когда биографию автора переплетают с судьбой его персонажей. Но упаси господи назвать это экранизацией классики – Гоголь и Диканька здесь просто точки узнавания и отправления, хотя гоголевский дух таинственного-потустороннего-мистического вполне сохранен и передан. Как и болезненная мистичность прототипа, хотя когда на экране видишь высокого узкоплечего синеглазого красавца, а про оригинал только что услышал на экскурсии – одеваться не умел, на усах носил остатки завтрака, в парик вставлял пружинки для пышности, а под них – ватки для мягкости, – невольно хмыкаешь. И вздрагиваешь, когда в малороссийской деревеньке приехавших из столицы встречает делегация с хлебом-солью, возглавляемая человеком в треуголке (Евгений Стычкин).  Именно – полное отсутствие местного колорита и эклектичность костюмов; такой постоялый двор мог бы быть где угодно в Европе, а его хозяйка словно переместилась сюда из «Трех мушкетеров». Уже не говоря о наличии готического замка в Диканьке. 

Сам же персонаж – Гоголь – постоянно боится и трепещет, существует между явью и сном, то и дело грохается в обмороки, то и дело приходит в себя на чужих диванах – однако со ступнями, покрытыми грязью из своих видений (болотной, например; незабываемая сцена с 20 голыми утопленницами под предводительством дочки мельника, заклинающей героя отомстить за нее). «Голого» вообще хватает: Гуро производит эксгумацию ведьмы – она оказывается в гробу почему-то в чем мать родила. У Гоголя очередное видение, на этот раз о том, как он занимается сексом с одной своей знакомицей (которая  при перемене позы превращается в другую) - нагие…  

Эротика, мистика, кровь – думается, все это четко просчитано на зрительский успех. Впечатляют и отдельные детали: серые тона ленты – и ярко-красное пальто Гуро, образовавшаяся от выстрела на лице ведьмы дырка размером с блюдце, сквозь которую видны поля и долы, – и пролитая кровь, замирающая облачком в воздушном пространстве… Красивые, почти эстетские картинки; операторская работа превосходна. Общее впечатление от увиденного – мистический детектив с отсылом к  «Сонной Лощине», и, если принимать условия игры, – весьма высокого качества.

Когда после рабочей смены в «Дом» подтянулась съемочная группа, на нее набросились с вопросами, почему лица героев – как мукой присыпанные, какие компьютерные технологии были задействованы и т.д. и т.п. Олег Евгеньевич Меньшиков своим присутствием  не почтил, отговорившись режимом, зато с остальными можно было запросто пообщаться – с актерами Александром Петровым, Евгением Стычкиным, Таисией Вилковой, режиссером  Егором Барановым («Фарца», «Саранча», «Иерей-Сан: исповедь самурая»), оператором Сергеем Трофимовым, ставшим в свое время лауреатом «Ники» и «Белого слона» за «Ночной дозор». Моя догадка про нарочитый эклектизм подтвердилась – так и было задумано; загадкой оставалось, как из Александра Петрова, обладающего средним ростом, получился длиннющий Гоголь на экране; сам он жаловался на усы, которые пришлось отрастить для роли и которые он терпеть не может.  

На следующий день нас привели на съемочную площадку в особняке барона Кельха на Чайковского (кстати, сразу после революции именно здесь открылось первое в мире кинематографическое учебное заведение – Школа экранного искусства). Увы, был последний день съемок, и мы пришлись не ко двору: на нас шикали и дальше режиссерского монитора не пускали. Удалось разве что подсмотреть, как стремительно  проходит в свой тонар Меньшиков в сопровождении администратора и так же возвращается обратно на место съемки – в готический зал. Зато мы узнали, что уже израсходовано четыре литра английской кинокрови, которая легко смывается, рассмотрели вблизи костюм всадника с рогами – серьезно сработанная вещь! 

И, самое главное, осмотрели этот потрясающий особняк, который правильнее бы назвать дворцом. Недаром пасхальные яйца Фаберже во всей России могли позволить себе лишь император, нефтепромышленник  Нобель и золотопромышленник  Кельх; нигде не видела такого – в прямом и переносном смысле слова – богатства на сантиметр площади! Почему кельховский особняк принадлежит Минюсту, а не, скажем, Департаменту культурного наследия – загадка.  

Санкт-Петербург–Москва