Григорий Заславский В кругах культурных, а особенно – театральных, остро обсуждают реформу, которая скоро неминуемо поставит все пока госучреждения культуры перед выбором: кем быть? Театры, поскольку они продают билеты, кто-то мало-помалу, а кто-то и неплохо зарабатывает, не захотят становиться казначейскими учреждениями, такими, которые весь заработок должны возвращать в казначейство. Следовательно, придется выбирать между бюджетными и автономными формами. Те и другие нынешнего гарантированного бюджета не получат. Неясно, что может стать основанием для госсубсидии: то ли новые спектакли, то ли зрители, которые его посмотрели. Сегодня днем в Союзе театральных деятелей созывают по этому вопросу большое собрание. А многие, говорят, никак не могут найти ссылок на принятый Госдумой и одобренный Советом Федерации закон. И я не мог. Председатель комитета по культуре Григорий Ивлиев, спасибо ему, помог: этот судьбоносный федеральный закон № 308243-5 зовется так, что и не догадаешься, о чем речь: «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений». Некоторые театральные деятели, рассказали мне в Минкультуры, готовы настаивать на том, что субсидии следует начислять не за проданные, а за напечатанные билеты.
В минувшие выходные не только кино-, но, кажется, и прочая культурная общественность обсуждала пятничную программу «Гордон Кихот». Программа была посвящена расколу в Союзе кинематографистов, вызванному обращением «Нам не нравится» несогласных с «вертикалью самодержавной власти» Никиты Михалкова, заявивших о выходе из СК РФ. Гордон пригласил и тех, и других. В итоге «за Михалкова» выступали он сам, Федор Бондарчук, Александр Адабашьян, Леонид Верещагин, Николай Бурляев... Сильный состав. С другой – фактически единственным в поле воином оказался Виктор Матизен, «дважды исключенный из Союза кинематографистов» (как сказал о нем Михалков), президент Гильдии киноведов и кинокритиков. Еще двое или трое, приехавшие в студию, отказались участвовать в записи. По моему мнению, правильно сделали. Среди подписавших письмо «против Михалкова», из известных, – Александр Сокуров, Андрей Смирнов, Эльдар Рязанов, Виталий Манский, Алексей Попогребский... Они не приехали (не знаю, может, их и не звали). Без них выходить сразу трем или четырем критикам против Михалкова и Бондарчука? Неразумно. Матизен выглядел безумцем. Но лишь до того, как начался разговор. Гордон, к слову, имел полное право отказаться от съемки. Нет, выдав гневные филиппики в адрес тех, кто приехал и уехал, он открыл дискуссию. В финале выдал «по серьгам» и протестному электорату – за подлог и неправду в фундаменте нового, нравственного и демократического Киносоюза: среди тех, кто подписал письмо о выходе из СК РФ, немало тех, кто никогда в его рядах не состоял.
Но почти вся программа была посвящена «антидемократическому и безнравственному» (по определению авторов письма). Друзья Михалкова, пришедшие его защищать (кроме, пожалуй, Бондарчука), оказались и не слишком инициативны, и вообще, казалось, в бой не рвались. А Михалков выглядел неубедительно: желание ударить оппонента в лоб – не лучший аргумент.
В отличие от Михалкова Матизен был спокоен. Для телевидения это очень важно. И потому стал героем вечера. И следующих за ним выходных.
Глядя на Михалкова, думалось: не надо было ему участвовать в программе. Власть, вообще любая, прекрасна, когда остается в тени, сохраняя некую тайну, в том числе и тайну своей силы, величия и т.п. Возможно, во многих деталях затянувшегося противостояния он прав, но «по картинке», увиденной в «Гордон Кихоте», – не прав совсем. Он ушел, показалось, не чувствуя поражения. Но, как верно заметил Наполеон после Бородина, – «еще одна такая победа, и я потеряю всю армию».
Еще – об одиноких героях. В субботу в «Современнике» играли «Крутой маршрут», посвятив спектакль Паулине Мясниковой, которой исполнилось 100 лет. Последние 20 лет ее жизни связаны с «Современником», где она, подруга Евгении Гинзбург, познакомившаяся с автором «Крутого маршрута» в сталинских застенках, принимала участие в спектакле Галины Волчек. Сперва как консультант, потом – как исполнительница роли... самой себя. Она появлялась на сцене как камертон, как знак правды всего происходящего. 12 лет лагерей и 10 – ссылки не сломили ее. 15 лет она выходила на сцену, Алексей Герман снял ее в значительном эпизоде фильма «Хрусталев, машину!». В субботу «Крутой маршрут» сыграли в ее честь.
