Евгений Верлин. Эндрю Качинс, директор программы России и Евразии, Фонд Карнеги за международный мир, Вашингтон
Взрывы в Тушине бросают тень на международный имидж России после того, как администрация Путина предприняла значительные усилия, чтобы создать благоприятное впечатление у Запада посредством проведения саммитов и шикарных празднеств в связи с 300-летием Санкт-Петербурга. Этот теракт, конечно, не будет иметь столь же большого эффекта, как взятие заложников в октябре прошлого года в Москве.
Но еще большее беспокойство в контексте имиджа России (и это, конечно, связано с текущим предвыборным процессом) вызвала новость о задержании главы холдинга МЕНАТЕП Платона Лебедева. Есть предположение, что обвинение в адрес Лебедева связано с той борьбой, что ведут те силы в Кремле, которые считают, что ЮКОС становится слишком сильным после слияния с "Сибнефтью". Если так, то это также бросает большую тень на то, что считалось улучшающимся имиджем России среди финансовых кругов Запада. Кто захочет инвестировать в Россию, когда все по-прежнему выглядит так, что правительство может по своему разумению низвергать лидеров бизнеса? И кто может реально поверить в то, что господина Лебедева - если дело дойдет до суда - будут судить справедливо (при нынешнем состоянии российской судебной системы)? Негативные ответы на данные вопросы будут наносить огромный урон имиджу России на протяжении ближайших месяцев и лет.
Изабель Факон - главный эксперт по России, Фонд стратегических исследований, Париж
Взрывы в Москве не должны изменить имидж России на международной арене. Европа и США выражают свою симпатию Москве и осуждают любые теракты. Соединенные Штаты признали - более открыто, чем европейцы - наличие связи между некоторыми элементами "чеченского сопротивления" с международным терроризмом (госдепартамент, февраль 2003 года). Сотрудничество с Россией в антитеррористической борьбе на данный момент гораздо важнее для Вашингтона, чем Чечня.
Европейцы остаются более настороженными по чеченскому вопросу. Очевидно, что этот вопрос по-прежнему стесняет политический диалог России с ее европейскими партнерами. Недавняя резолюция Европейского парламента, осуждающая нарушение прав человека в Чечне, в этом смысле является мощным сигналом. Европейское общественное мнение остается критичным по отношению к России. Главная тенденция среди европейских представителей - думать, что рост террористических атак связан в основном с категорическим отказом Москвы возобновить диалог с Масхадовым.
Конечно, европейские столицы приветствовали - хоть и принужденно - организацию референдума и выборов в Чечне. Однако многие сомневаются, что это "политическое решение" в действительности урегулирует чеченскую проблему.
В то же время маловероятно, что западные страны предпримут санкции в отношении России. Они воспринимают ее как важного партнера в ряде аспектов борьбы против терроризма. Кроме того, накануне выборов в России западные страны не станут ужесточать свою позицию по Чечне, чтобы не способствовать ухудшению политического климата в стране.
Александр Рар, директор по программам России и стран СНГ, Германский совет по внешней политике, Берлин
Общественное мнение Запада по-прежнему выступает за то, чтобы конфликт в Чечне был решен политическими методами. Нет никакой симпатии к чеченским террористам, но существует скрытый подтекст критики России за то, что она не может закончить конфликт в Чечне. За последние 10 лет накоплен очень большой негатив по поводу этой войны, и он отражается в CМИ, несмотря на весь ужас последнего теракта в Москве. В то же время в правительствах преобладает понимание того, что международный терроризм выходит на очень опасный уровень. Если еще несколько лет назад террористы бросали бомбы, надеясь на собственное выживание, то за последние два-три года (начиная с эскалации палестино-израильского конфликта, но особенно после 11 сентября 2001-го) террористы все чаще себя убивают. Самоубийц очень трудно остановить. В европейских столицах опасаются, что этот терроризм докатится и до них. В Америке многие ожидают, что 11 сентября в той или иной степени может повториться, поэтому здесь высказывают особую солидарность с Москвой, и это положительно влияет на международный имидж российского руководства. Таким образом, в целом можно отметить две разные точки зрения - СМИ и правительств.
В избирательных кампаниях 1996 и 1999 гг. чеченский конфликт был в центре внимания. В 1996 г. Ельцин испугался, что, если не остановить войну в Чечне, он проиграет президентские выборы. Лебедь тогда получил карт-бланш во что бы то ни стало остановить войну, даже капитулировать. В 1999 г., наоборот, после взрывов домов население выступило за сильную руку, за порядок, требуя чтобы вторая чеченская война закончилась успешно. Сейчас наблюдается синтез того и другого. С одной стороны, в обществе есть осознание необходимости политического решения. С другой - ужасная картина теракта в Тушине провоцирует желание закончить чеченскую войну самыми жестокими методами.
Гвин Принс, профессор Лондонской школы экономики и политической науки, Лондон
Мое общее ощущение, что такими акциями, как взрывы в Тушине, чеченские сепаратисты ничего хорошего для себя не добьются. Они тем самым лишь вызывают к себе еще большую неприязнь и решимость, в том числе в Великобритании, выступать против подобных методов ведения борьбы. В особенности неприглядными предстают в глазах общественности подрывы себя молодых женщин, которые как бы "получают удовольствие" от того, что приносят в жертву свои жизни ради политических целей. Какую пользу это может принести Чечне? Никакой. Это самопораженческая стратегия для чеченских боевиков. Мне кажется, что с точки зрения внутрироссийской ситуации подобные атаки приводят только к росту симпатий к позиции президента Путина в зарубежных странах.
