Грозное на вид, но заурядное с точки зрения сейсмологии извержение парализовало авиационное сообщение над всей Западной Европой.
Фото Reuters
В середине апреля 2010 года внимание всего мира было привлечено к Исландии, небольшому островному государству в северной части Атлантического океана. В ночь с 13 на 14 апреля там началось извержение вулкана Эйяфьятлайокудль. Столбы пара, пепла, дыма поднялись в стратосферу на высоту до 13 км. Высотные воздушные потоки погнали вулканический пепел на юг. 15 апреля огромное пылевое облако закрыло Англию, Польшу, Германию, Францию, Бельгию, Данию. Большинство авиакомпаний отменило полеты через Центральную Европу (кроме героического «Аэрофлота»). Только в первые пять дней извержения было отменено 63 тыс. рейсов, блокирована была работа 313 аэропортов, где застряли свыше 8 млн. человек. По подсчетам Международной ассоциации воздушного транспорта, день простоя обходится авиакомпании в среднем в 200 млн. долл.
Вулкан с труднопроизносимым названием имеет высоту 1666 м над уровнем моря. До начала извержения его украшал овальный кратер диаметром 3–4 км, заполненный большим ледником.
17 апреля исландский пепел долетел до Москвы. 18 апреля извержение стало слабеть, и авиарейсы возобновились.
Парадоксально, но по сейсмологическим критериям, извержение Эйяфьятлайокудля было совершенно ординарным, ничего выдающегося. Если бы роза ветров легла немножко по-другому, никто бы этого извержения и не заметил. А лет 50 назад и при любом направлении ветра никто ничего не заметил бы. В апреле же 2010 года вся Европа чуть ли не буквально чихнула от прорвавшегося исландского «гнойничка».
Очень точно эту коллизию выразил в те апрельские дни словенский культуролог и философ Славой Жижек. «Тот факт, что облако от не бог весть какого мощного извержения исландского вулкана – мелкий сбой в работе сложнейшего механизма природы – может полностью застопорить воздушное сообщение над целым континентом, лишний раз напоминает нам, что человечество, несмотря на все свои титанические усилия по преобразованию природы, – это не более чем еще один вид живых существ на планете Земля, – написал он в эссе «Чему учит прах». – Катастрофичность социально-экономических последствий этого мелкого в сущности происшествия объясняется успехами техники, в частности, в области воздушного транспорта... Благодаря технике мы становимся более независимыми от природы – и в то же самое время, но уже на другом уровне, попадаем во все большую зависимость от ее капризов».
Мысль, в общем-то, проста и очевидна, но понадобился дым и пепел Эйяфьятлайокудля, чтобы почувствовать ее на собственной слизистой.
Татьяна Астафьева 
