Ги де Пурталес. Шопен. - М.: Классика-XXI, 2001, 272 с.
О Фридерике Шопене написано великое множество книг в самых разнообразных жанрах, от различных вариантов жизнеописания до конкретных рекомендаций к исполнению его произведений, не говоря уже о музыковедческом анализе его творчества. Предпринимались даже попытки объединения аналитического подхода и дневнико-мемуарного жанра. Такова, например, книга отечественного исследователя Изабеллы Хитрик "Лирический дневник Шопена", где на основе анализа музыкальной формы вальсов великого польского композитора, автор вскрывает жизненную подоплеку, реконструируя, таким образом, историю их написания и черпая новые биографические сведения непосредственно из музыкальных произведений.
Подобной революционностью подхода книга Ги де Пурталеса не отличается, представляя собой классическое жизнеописание в ключе нашей отечественной серии "Жизнь замечательных людей". Тем не менее, видимо, благодаря своей традиционности в лучшем смысле этого слова, именно эта книга и стала одной из основных в мировой "шопениане".
Практически сразу после первого выхода в свет в 1927 году в Париже под оригинальным названием "Chopin ou le poete" книга была переведена на русский язык и уже в следующем, 1928 году вышла одновременно в Москве и в Ленинграде под более лаконичным названием "Шопен". Во Франции книга была переиздана в 1950 году. Нашему же читателю повезло меньше, поскольку данное переиздание является первым после 1928 года.
В аннотации к последнему русскому изданию сказано, что "Книга Г. де Пурталеса уникальна нестандартным для российской шопенианы взглядом на творческий облик композитора, предстающего перед читателем в атмосфере изысканной и утонченной культуры парижских салонов XIX века". Кроме прочего сообщается, что это "своеобразный "психологический портрет" художника", созданный на материале его любовных увлечений. Честно признаться, на сегодняшний день говорить о каком-либо своеобразии или об уникальности подобного подхода мне кажется несколько неоправданным. В конце концов, уже давно ни один из исследователей творчества и биографии Фридерика Шопена не обходит стороной ни его трагический роман с Марией Водзиньской, а уж о сложных и в то же время прочных отношениях Шопена и Жорж Санд написано столько, что неясно, будет ли этому когда-нибудь конец. С другой же стороны, книга Пурталеса впервые вышла в 1927 году, и, принимая во внимание данное обстоятельство, можно предположить, что именно Пурталес создал определенные каноны в деле написания биографий Шопена.
Впрочем, едва ли все вышеперечисленные обстоятельства могут сколько-нибудь повлиять на репутацию этой книги, несомненно остающейся классикой жанра.
С истинно французским изяществом Ги де Пурталес как будто водит читателя по удивительной стране, имя которой жизнь Шопена, подобно Вергилию, показывающему достопримечательности Ада неискушенному Данте.
Чего стоят одни только заголовки. Они, словно названия пустынных улиц в странном городе, завораживают своей увядающей красотой. В городе, в котором почти всегда идет дождь: "Ангел с прекрасным лицом печальной женщины", "Годы работы - годы счастья", или зловеще лаконичное - "Мария Водзиньска и сумерки".
Тем не менее, несмотря на видимую гладкость жизнеописательного повествования, выполненного по всем канонам мемуарной беллетристики, в книге Пурталеса наблюдается некое противоречие, которое скорее всего следует признать конструктивным. Это контраст между трагической судьбой великого композитора и легкостью и остроумием стиля: "Сорок восьмой год сулил мало радостей артистам. Особенно Шопену, страдавшему от незаживающей душевной раны и чахотки". Или в финале: "Шопен собрал записочки Марии Водзиньской, уложил их в конверт вместе с дрезденской розой и надписал на конверте по-польски "moja bieda" - мое горе┘ После его смерти нашли этот пакетик, перевязанный ленточкой".
Безусловно, подобная подача биографического материала делает книгу Пурталеса довольно увлекательным чтением, но есть нечто зловещее в легкости, с которой французский литератор повествует о почти беспросветной жизни композитора. Тон экскурсовода, в роли которого выступает Ги де Пурталес, почти столь же жизнерадостен, что и стиль американских гидов, которые водят туристов по руинам древних индейских поселений.
С другой стороны, какие бы гиды не сопровождали нас по городу, в котором всегда идет дождь, за нами всегда остается право на время отделиться от группы и пройти по этим пустынным улицам самостоятельно, иногда замедляя шаг, иногда ускоряя, прислушиваясь к голосу серых стен, а иногда закрывая уши от нестерпимого шума усиливающегося ливня.
Проходя по одной из улиц этого брошенного города можно услышать и голос самого Шопена: "Единственное несчастье заключается в следующем: все мы созданы в мастерской знаменитого художника, какого-нибудь sui generis Страдивариуса, но в случае порчи нас некому починить. Неловкие руки не могут извлечь из нас новых звуков, и нам приходится погребать в своей душе то, чего никто не может из нас извлечь, за отсутствием создавшего нас скрипичного мастера".
Олег Никифоров 
