Наклоненная река

"Моя душа по телу разлита..."
Фото Вадима Житнича

В скором времени выходит сборник стихов московского поэта и культуртрегера, президента поэтического фестиваля «Мцыри» Максимилиана Потемкина. Сборник называется «Ставиатор». Мы предлагаем вашему вниманию несколько стихотворений из него.

* * *

Ночь летит голубкой лунной,
Пряча звезды на крыле,
В голубой фате июнной,
Наклоненная к земле.

Нас, бредущих неуютно,
Одевает тихо в тень
Уходящий поминутно
Наклоненный к ночи день.

Лев гранитный чешет гриву.
И да будет так, пока
Не прокатится, к заливу
Наклоненная река.

И пока тюльпанным роем
Фонари, лучась, висят,
Наклоняясь над Невою
На немыслимых осях.

Но твои зрачки, две вишни,
Утонули в высоте.
Я иду, недолюбивший,
Наклоненный к пустоте.

Как привычна эта рана!
Сердце – вечная мишень┘
Дай нам Бог дойти до храма,
Наклоненного к душе.

Ждет меня иная небыль,
И тоскливей, и грубей,
Но, прощаясь, вижу небо,
Наклоненное к тебе.

* * *

Осторожное солнце над острожным мирком,
По нахохленным крышам пробираясь тайком,
Созидает ту явь, от которой грешим,
И в которой прилежно вселенски шуршим.

Расскажите домашним, что жизнь хороша –
На ветру вместе с кашлем отлетает душа.
Что грядет полнолунье, что Вы любите
жизнь,
И что Вам неуютно от крика: «Ложись!» –

Вас поймут, Вас обнимут, Вас усадят за стол,
И поставят пол-литра, и пряный посол,
И убьют Вас ухмылкой, и: «Ешь балычок!»,
И зеленой бутылкой, где крив ярлычок.

И в неряшливых спорах, мол, не верю властям,
Оглушительный шорох Вас раздавит
к чертям

Не крестя, Вас проводят до самых дверей,
За которыми свора больных фонарей,
На прощание хлопнут Ваш труп по плечу –
И теперь Вы иной, но об этом молчу.

И дорога Вам ляжет под ноги сама,
И немыслимо белой вдруг станет зима,
И нетвердо, но все ж, и при полной луне
Вы пойдете в неслышной другим тишине.

* * *

Ночь изогнулась на стене подобьем лука.
Со мной в пустыне простыней моя разлука
Тревожно шепчет, и зовет, и дышит в губы,
И дышат стены и комод, квадраты, кубы.

О ты, сумятица вещей и геометрий,
Обид, изгнания взашей, чумных поветрий,
Насмешек, гордости, любви, тоскливых песен,
Твой мир – меня останови! – неинтересен.

В летящей сквозь небытие нагой постели
Я помню только о ее священном теле.
Мое предательство страшней, чем Люцифера –
Я существую лишь о ней, лишь это – вера!

* * *

Безумная воздвиглась высота
Над миром, что от вечности отколот.
Моя душа по телу разлита,
И вместе с ним испытывает холод.

Сто тысяч лет сегодня пронеслось.
Из них я пролежал в постели сорок.
Бессмысленно, с отмашкой на «авось»
Глядел вокруг, как устрица из створок.

Таких, как я, не любят, но не бьют,
Ведь как и все, я поневоле грешен.
И в этот мир я верю, как в приют
Птенцов, повыпадавших из скворешен.

* * *

В окне прикрытом – ливня торжество,
А комнаты блаженная усталость
Доносит до сознанья моего,
Что в этой жизни ей, как всем, досталось.

В ее спокойный, скромный интерьер
Я внес свою сомнительную лепту –
Сорю, курю. Классический пример
Житья по холостяцкому рецепту.

А гром вовсю. Измучена дождем,
В стекло стучит знакомая береза,
Кокетка, умница. Но чуть заслышит гром –
Стоит дрожит, боса, простоволоса.

Какая радость тихо узнавать
Любимых женщин милые приметы.
Везде, во всем. Какая благодать!
Вот только жаль, что нет воды и света.

* * *

Уходит день – крадет пригоршню меда,
Но я щедрей, чем медленная жизнь.
Как лепестки, я дни срываю с года.
Мне хорошо. Мне некуда спешить.

Уже навис над утомленным летом
Иной поры тяжелый небосвод,
И тишина вдруг обернется светом
И так застынет – вполуоборот!

И будет вечным вечер на ресницах,
И облаков безжизненный полет,
И в комнате любовь моя, и птица,
Что под окном из лужи воду пьет.