Все записи
Что значит "убийство" Бабченко для политики
Вчерашняя история с инсценированной смертью журналиста Бабченко заставила меня задуматься вот о чем.
Политика – это пространство конфликта: спора, диалога, столкновения мнений и позиций. Однако «градус» конфликта может быть разным. Может быть дружеский спор о частностях, может быть яростная дискуссия об идеях, а может – взаимная ненависть и гражданская война. Градус может повышаться и снижаться, но дело это в общем небыстрое, поскольку у «социального тела» довольно-таки высокая «теплоемкость».
Вот есть две стороны: условно «правящая партия» и «оппозиция». В разных обстоятельствах они могут относиться друг к другу очень по-разному. Могут: уважаемый коллега, позвольте высказать Вам свое мнение по поводу неточностей в Вашем проекте бюджета. А могут: «жулики и воры, палачи народа!» (вар. «иностранные наймиты, предатели отечества!»)
Так вот. «Убийство» Бабченко ложится в ряд пропагандистских операций, направленных на то, чтобы перевести отношения между «сторонниками Путина» и «противниками Путина» (в России и в мире) из диалоговой в моральную плоскость. Из ситуации «они неправы, и мы хотели бы это объяснить» в ситуацию «они преступники, и их надо покарать». А говорить с ними, понятное дело, не о чем – кто разговаривает с преступниками?
Разочарование антирежимных авторов по поводу того, что «убийство» оказалось фейком, оттеняет их неудовлетворенное на сей раз желание получить очередное подтверждение того, что «режим» именно преступен, и сопротивление ему – не политическая позиция, а моральный долг «честного человека». Но зачем? Почему «они преступники!» всем этим людям говорить хочется гораздо сильнее, чем «они неправы»? Откуда берется эта внутренняя потребность в возгонке именно градуса противостояния?
Надо сказать, с прорежимной стороны это тоже чувствуется. Проще и легче говорить – они ничтожества, они предатели, они хотят зла нашей стране – чем: они заблуждаются, они многого не понимают, они исходят из неверных данных и оценок.
Почти исчез типаж умного оппозиционера, с которым можно в спокойном режиме подискутировать на актуальные политические темы. Зато плодятся в каких-то космических количествах самозабвенные борцы, которыми движут эмоции, а не идеи, и в силу этого к диалогу решительно неспособные.
Я смотрю на линейку вариантов пользовательской реакции на пост в фейсбуке. Стандартный «лайк», смешливый смайлик, грустный смайлик, сердитый смайлик, удивленный смайлик. Нет вариантов, которые я хотел бы там видеть вместо них: согласен полностью, согласен с оговорками, есть о чем поспорить, не согласен полностью. Потому что соцсети – это про обмен эмоциями, а не мыслями; факты и мнения – лишь «транспорт» для эмоций.
Ну и кейс Бабченко как модельный: люди пришли на понятное им событие выразить скорбь и ярость, а их грубо развели, и осталось лишь недоумевать и смеяться. И то, и другое – эмоции, эмоции и еще раз эмоции.
Эмополитика – вот главный бич нашего времени. И, конечно, соцсети как ее основной генератор.
Почему Макрон - идеальный переговорщик
Макрон - идеальный переговорщик. Это то, что он действительно умеет. Засунуть свои комплексы подальше и зеркалить собеседника. Но не банально повторять, а подыгрывать. Трампу нужен застенчивый мальчишка? На, пожалуйста, и пошлины, пожалуйста, не вводи новые для европейских производителей. Путину хочется смотреть свысока на молодого выскочку? Он даст понять, что не тянет на ровню российскому лидеру и встанет ступенечкой ниже. И опять добьется нужного результата.
Тем забавнее читать что российские, что американские комментарии, пропитанные духом великодержавного шовинизма. Уели, мол, усыпанного перхотью наглеца, унизили, на место поставили. Вашингтонский обком и московское политбюро умеют говорить только ультиматумами, поэтому всегда будут проигрывать Макрону на переговорах. Потому что у него всегда Париж стоит мессы, а за ложное величие он не даст и ломанного су.
Это не значит, что Макрон какой-то политический гений. Он просто не забыл, что переговоры ведут ради результата, а не чтобы хвост распушить поэффектнее.
Какой сегодня должна быть армия?
События в Сирии явились лакмусовой бумажкой для понимания того насколько боеспособна Российская армия. С одной стороны, можно вспомнить беспримерные подвиги наших военных летчиков при операции против ИГИЛ в Сирии, совершаемые порой ценой жизни в условиях огромных физических и морально-психологических перегрузок. С другой стороны, нельзя забывать, что подобные подвиги совершаются от безысходности, недостатка технического оснащения, при проблемах продуманной организации взаимодействия и поддержки между подразделениями войск. Одним геройством сегодня войны не выиграть.
Один министр обороны, перенеся свой неоценимый опыт из прежних профессий, увлекался управлением имущественного комплекса и аутсорсингом всевозможных услуг – от солдатских ресторанов, до по подвозки снарядов на боевые позиции.
Второй, пролонгируя свой прошлый профессиональный багаж, перенес всю мощь PR на вновь вверенное ведомство.
Чего только не появилось – и танковый биатлон, и авиадартс, без которых армия вообще не армия. Правда бою в кораблики видимо повезло меньше. Иначе бы и его обязательно пропиарили.
А вот с боеспособной армией дела гораздо сложнее. Здесь несколько взаимосвязанных ключевых вопросов – вооружение, принцип комплектования и стратегия.
Что касается вооружения, то здесь важны принципиально новые образцы вооружения на базе высоких технологии. Не модернизация расконсервируюемых БМП-1 1960-х годов или «Тополей» 1980-х, а современных конкурентоспособных образцов.
Если говорить о принципе комплектования, то уже давно пора перестать себя обманывать, что закон о всеобщей воинской обязанности работает. Не работает. Да и очевидно, что призыв срочников на год – это призыв ради призыва. Кроме как
наматывать портянки за это время бойцы ничему научиться не успевают.
Правда, некоторые наши генералы договорились до того, что за это время научиться воевать бойцам несложно, поскольку, играя в компьютерные стрелялки они практически уже научились управлять сложной техникой.
На самом деле все эти обоснования дают возможность:
а) иметь большое количество клеток офицерского состава, занятого призывом. И все это ради чего? Чтобы сделать молодому человеку отметку, что он служил?
б) осваивать огромные суммы бюджетных средств. Но на эти деньги можно было бы содержать примерно половину профессиональной армии.
А армия сегодня должна быть полностью профессиональной. И это очевидно. И состоять она должна из людей склонных и способных к военной профессии. Грамотно замотивированных с серьезным гарантированным соц. пакетом.
Ну и наконец, что касается стратегии развития. Сейчас на удивление широко распространено экспертное мнение о том, что численность армии надо удвоить. При этом проводится аналогия с 1941-м годом, когда вся армия была уничтожена в первые недели войны, и далее воевала уже наспех собранная вторая армия из резервистов.
Такие мнения паркетных генералов, никогда не покидавших кабинеты Арбатского военного округа, просто поражают. Если военноначальники думают о том, чтобы положить целую армию солдат, и начать воевать вторым эшелоном, то тут, как говорится, без комментариев. Только никто сегодня стенка на стенку воевать не будет. Да и нет у нас этой стенки.
Очевидно, что решающую роль в масштабном противостоянии будут играть силы ядерного сдерживания. Но и здесь, как выразился генерал-полковник Ивашов Л.Г. – концепция военной реформы совершенно не продумана. А такая реформа сегодня нужна, как военные реформы Петра I, Аракчеева, Милютина, Фрунзе, Тухачевского.