Наталия Григорьева
«Кукушка» снята почти без единого слова, изображение – и лаконично, но устроено не просто. Кадр из фильма
В российский прокат вышла «Кукушка» – дебютный полнометражный фильм якутского режиссера Евгения Николаева, собравший до выхода на широкие экраны немало фестивальных призов, в том числе на смотрах «Зеркало» и «Одна шестая». Над сценарием Николаев работал вместе с уже мэтром якутского кино Дмитрием Давыдовым, он же стал одним из продюсеров картины – и рука мастера незримо и ненавязчиво присутствует в каждом кадре этого черно-белого, бессловесного, мистического этно-хоррора.
Главный герой – Аркадий (Иван Шамаев) – приезжает в заброшенную деревню, где когда-то жили его предки и где все еще стоит старый семейный дом с заколоченными окнами и дверями. Когда-то жизнь тут кипела, но торчат лишь остовы деревянных изб и прочих построек. Из жителей остался лишь недружелюбный старик (Николай Солдатов) по соседству. Аркадий начинает обустраиваться, однако в первую же ночь чует неладное – по стенам ползут зловещие тени, за окном кто-то бродит. Днем он встречает на улице девушку с длинной косой и белом платье – зритель узнает в ней Сайаану (Саяна Банзаракцаева) из первой главы фильма, потерявшую в родах ребенка, от горя повесившуюся в лесу и после ставшую злым духом, учинившим кровавую расправу над односельчанами. Теперь она одолевает Аркадия, который понимает, что его долг – изгнать сущность и упокоить душу.
«Кукушка» снята почти без единого слова, изображение – и лаконично, и в то же время устроено не просто. Постоянная игра света, источником которого являются преимущественного свечи, и тени, точнее теней, которые складываются в причудливые узоры на потолке и стенах старой избушки, – основной прием фильма. Не оригинальный и не самый сложный, но заслуживающий похвалы за исполнение – камера, выхватывающая порой жутковатые образы из темноты, вкупе с выбранными ракурсами и углами съемки, создает тот самый необходимый мистический флер. Некоторые кадры – с искаженным лицами и прочей чертовщиной – пугают в лоб, остальное навевает глубинный ужас, присущий всему якутскому кино, сюжеты которого зачастую связаны с преданиями, шаманами, обрядами и прочей эзотерикой, которая является неотъемлемой частью культурного кода этого региона.
«Кукушка» неизбежно напомнит прославленное «Пугало» Давыдова и его же недавнюю «Чуму» – и визуально, и тематически, однако нельзя назвать картину Николаева калькой, как и вторичной. Это вполне самобытная и оригинальная история, находящаяся в контексте якутского кино, но не теряющаяся в его многообразии. Дебют, показывающий и насмотренность режиссера, и его мастерство, и, конечно, неизбежное влияние на него учителей и «старших товарищей». При этом нельзя не отметить, что, не используя диалоги и пользуясь не таким уж обширным кинематографическим вокабуляром, автор умело рассказывает неплоскую историю, которая может быть интерпретирована и с точки зрения этакой притчи о грехах прошлого и поисках путей их искупления, и с точки зрения чистого жанра.
Понятные, даже универсальные образы, атмосферный саундтрек авторства Тео Тао, способность фильма пощекотать нервы и в то же время заставить задуматься – все это делает картину доступной для широкого зрителя, хотя, очевидно, что создавалась она с расчетом на фестивальные показы. Но на больших экранах жанровых историй по-прежнему не так уж много, а с учетом все еще не угасающего интереса к региональному кино в целом, и к якутскому – в частности, у «Кукушки» есть все шансы занять свою нишу и найти свою аудиторию.
