Кирилл Плетнер
Похоже, Достоевский все-таки вампир. Фото Евгения Никитина
Достоевский
Зашел за дочерью в Боярские палаты, где она репетирует «Преступление и наказание».
Настя вышла с дергающимся глазом.
– Тебе что-то в глаз попало?
– Ага. Раскольников со Свидригайловым.
Стоял теплый летний день. Дочь была в черной джинсовой куртке, поверх черной толстовки, в черных брюках, в черной шляпке, в черных ботиночках.
– Тебе не жарко? – спросил я.
– Мы репетируем в подвале, там холодно и сыро.
Вышли на залитую солнцем улицу.
– Погода испортилась, – сказала дочь, мрачно жмурясь под солнечными лучами, – а ведь какие прекрасные пасмурные и холодные дни стояли.
Всегда подозревал, что Достоевский – вампир.
Всякий шлак
– Где был? – спрашивает меня дочь.
– В кино ходил.
– Что смотрел?
– «Темная башня».
– Понятно, – насмешливо говорит Настя, – любишь ты всякий шлак. А когда что-нибудь стоящее смотришь, то вздыхаешь и зеваешь.
– Я жанровое люблю, – оправдываюсь я, – и там этот… как его… негр классно играет, как же его… И почему ты меня обижаешь?!
– А ты вот на Красной площади хоть раз была? – решив уязвить дочь, зачем-то спрашиваю ее.
– Конечно, – смотрит на меня удивленно Настя, – я же не Веничка Ерофеев.
Отцы и дети, XXI век
Встречаю дочь в Камергерском.
Дочь из театра выходит с авоськой, через крупные ячейки которой видны: свернутый пиджак, бутылка с водой, книжки, тетради, кеды и еще всякая всячина.
– Что это такое? Давай я куплю непрозрачный пакет, и мы спрячем внутрь твою авоську?
– Папа! Это модная сумка, купленная в Берлине!
– А…
В кафе.
– Что ты будешь есть?
– Виски с колой.
– А есть ты что будешь?
– Ничего… Меня тошнит.
На прощание.
Можно я тебя обниму?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты белый цисгендер.
Шкаф
Настя организовала доставку в школу-студию декорации для экзамена по мастерству.
Грузчики занесли на второй этаж в Камергерском переулке платяной шкаф.
Экзамен был сдан, но дочь еще долго не спешила убирать декорации.
Настя принесла из дома плед, подушку, чайник. Она отдыхала в шкафу на переменах и приглашала в него друзей.
Я пришел посмотреть на шкаф.
Фанерный, старый, покрашенный голубой краской, он стоял в углу коридора на втором этаже.
Выше всех на голову, среди снующих туда-сюда студентов он был похож на одинокого растерянного старика среди молодежи.
Я открыл две его скрипучие двери, заглянул в него, внутри было темно и сухо, в углу лежал аккуратно свернутый в квадрат шахматный плед и пахло конфетами.
Жареное мясо
У студентов театральных вузов на первом курсе есть этюд. Работа с предметом. Надо показывать животных, предметы и всякое такое.
Михаил Чехов говорил, что может сыграть телефонный справочник.
Моя дочь на этюде изображала мясо, которое жарится на сковородке.
Я сам не видел.
Свидетели говорят, что Настя весьма убедительно скворчала на сковородке.
Мастер тоже похвалил дочь, но попросил пощадить его нервную систему и больше этот этюд не показывать.
Я вот часто также себя чувствую, как жареное мясо.
Наверное, это у нас семейное.
комментарии(0)