Сергей Соловьев Этот проект сильно напоминает историческое дефиле (а к модным показам, как известно, директор МДФ Ольга Свиблова очень неравнодушна). Первый выход - благородная девица из Смольного института в корсете на манер XVIII века, в бриллиантах и с императорскими подвесками.
Если внимательно присмотреться к интерьерам царских опочивален или личных кабинетов (взять, например, снимок спальни княгини Екатерины Михайловны в Михайловском дворце 1884 года), нетрудно заметить что масляные полотна со стен уходят. Их вытеснила видовая фотография. Снимки к концу XIX века считались интересней, скромней и подходили духу разночинного времени. Впрочем, эти фотокартины, ощущая исторический груз ответственности, во всем подражали высокому искусству: они представляли имперскую роскошь Питера.
Сотня снимков, привезенных из Института истории материальной культуры Академии наук, с видами дворцовых интерьеров, княжеских коллекций и основных достопримечательностей, замечательны как раз не с точки зрения краеведения (места все известные: от Зимнего дворца до Стрельны). Это отпечатки идеального города с идеальными дворцами для идеального государя. В каждом из них нет ни единой живой души: исключения сделаны только для толпы при открытии важных императорских памятников и прогулок "смолянок", каковые служат фоном для собственно Смольного института. Зато Петербург сияет как граненый кристалл: изгибы Растрелли и шуваловские россыпи всякой всячины со всей Европы. Почти каждая вторая фотография печаталась для подарочных альбомов, когда в моду вошла ностальгия по времени Петра Великого и державной Екатерины.
Самый примечательный экспонат соответственно - четырехметровая панорама Питера, снятая с башни Адмиралтейства и преподнесенная в дар великому князю Константину Николаевичу, в 1855-1883 годах управлявшему флотом и морским ведомством. Служащий морского ведомства в 1861 году устроил концептуальную акцию: в течение недели (а то и больше) выхватывал разные части столицы, ловил моменты резкости, а затем склеивал все куски в один развернутый веер. Выдержка была настолько сильной, что любой мало-мальски движущийся предмет оказывался расплывшейся кляксой. Зато дворцы, сады и соборы стоят во всем блеске. Получилось, что из города вымели лишнее (людей) и запечатлели еще один дворцовый интерьер.
Как никакое другое описание "мифа, выросшего из болот", его тайной души, всякого рода питерских призраков и видений Раскольникова, ранняя видовая фотография в МДФ передает единственный в своем роде образ Петербурга: города без времени и пространства, без жителей и биографии. Концептуальный проект и макет на зависть деревянной Руси.
