Древнее еврейское счастье

Пурим, от ивритского слова «пур» («жребий»), – это иудаистский праздник, чуть ли не единственный веселый праздник евреев, созданный в древности в честь событий, описанных в Библии (см. книгу Эсфири). «Пурим» – название танцевального спектакля, показанного в Москве труппой из города Дьердя. Венгерские артисты – не первые, кто понял, как подходит для театра сюжет о любви и предательстве со счастливым концом. В традицию иудаистского празднования Пурима входит постановка веселых самодеятельных спектаклей – «пуримшпилей», в которых древняя история традиционно обрастала сиюминутными реалиями. В советские годы, когда евреи подавали прошение на выезд, но нередко объявлялись невыездными и получали отказ, шутливые квартирные «пуримшпили» (с обязательным вызовом милиции соседями) становились частью протестного движения.

Но венгры к переносу библейской истории на язык танца подошли серьезно – никаких шуток. В спектакле участвуют музыканты, играющие аранжированную под джаз-рок традиционную музыку – оркестр «Будапешт клезмер». Герои носят имена по еврейскому написанию, а не те, что привычны по русскому синодальному переводу Библии (не Эсфирь, а Эстер, на Аман, а Хаман, не Артаксеркс, а Ахашвейрош). Сюжет рассказан дотошно и наглядно, танцы поставлены просто – немного азов модерн-данса, из тех, что показывают на мастер-классах как основные позы, начала брейка плюс толика местечковых плясок, если танцуют мужчины, или щепотка «восточной» томности, когда на сцене – женщины. А сцены схваток древних семитов с не менее древними антисемитами похожи на драки в боевике.

Балет движется быстро, бойко и в целом отдает эстрадным шоу на тему «все, что вы хотели узнать о евреях, но боялись спросить». Сидящие рядом со мной старушки шептались о «веселеньком спектакле», сочувственно кивали в момент казни Хамана через повешение, а после спектакля утирали слезу со словами: «Чего только не может добиться женщина!» Даже полное отсутствие привычного для российской публики классического танца не помешало зрительской доброжелательности. В упаковке морализма московская публика спокойно восприняла босые, без пуантов, ноги танцовщиц, спортивно-акробатические трюки вместо арабесков и фуэте, «сломанные» линии рук и катания по полу.

Не сомневаюсь, что творцы спектакля хотели найти форму подачи, соответствующую тексту священной книги – ясному, целенаправленному, без прикрас. Но библейская древняя простота – совсем не современная простоватость, и наивность Библии – не наивность мексиканских телесериалов, в духе которых станцована книга Эстер. Впрочем, это касается только искусства. Если посмотреть на спектакль с социальной точки зрения, то есть так, как восприняла его большая часть зрителей, то нам напомнили, что расистом быть нехорошо, справедливость восторжествует, а враги народа будут уничтожены. Если, конечно, вовремя достучаться до царя и пожаловаться на плохих дядей в его окружении. Это тоже результат. Правда, не художественный.