Марина Гайкович
Валерий Гергиев устроил 'Светлый праздник'.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Сегодня на концертах Пасхального уже нет того буйного ажиотажа, что сопровождал первый фестиваль (но в зале все равно нет свободных мест): пятый раз – это уже хорошо сложившаяся традиция, это значит, что будет и Шестой, и Седьмой. Тем более что финансовых трудностей мероприятие не испытывает, о чем свидетельствует все ширящаяся география мероприятия – концерты Пятого фестиваля пройдут в семнадцати российских городах, среди которых значатся и крупные сибирские центры. К тому же событие настолько обласкано властью, что трудно представить его крах: на открытие фестиваля пришли и мэр Юрий Лужков, и руководитель ФАКК Михаил Швыдкой, и представитель Патриарха Алексия Второго. Лужков – вероятно, под свежим впечатлением от прошедших в Турине Олимпийских игр – устроил на сцене целую церемонию: когда все речи были сказаны, мэр торжественно объявил Пятый Московский Пасхальный фестиваль открытым (интересно, придет ли он 9 мая в Дом музыки на закрытие, чтобы полностью соответствовать олимпийской традиции?).
Нынешний фестиваль посвящен творчеству Дмитрия Шостаковича, чье столетие мир отмечает в этом году. Несколько симфоний, инструментальные концерты, которые прозвучат в исполнении ведущих солистов мира (Вадим Репин, например, выступит в финале), концертное исполнение оперы «Нос» составят мини-антологию музыки Шостаковича. Но для концерта-открытия Гергиев выбрал произведения, наверное, более соответствующие праздничному пасхальному настроению, чем музыка композитора, замученного тяжелой неволей советского режима. Звучала редко исполняемая, но стопроцентно соответствующая моменту увертюра Римского-Корсакова «Светлый праздник». Сочинение, где собственно ликование приходится на коду, а весь музыкальный процесс сосредоточен, скорее, на предшествующих Пасхе трагических событиях, пространных и расплывчатых по форме. Дирижер выстроил единую линию не столько «от таинственности страстной субботы к необузданному веселью утра воскресенья» (по Римскому-Корсакову), сколько от драматизма Страстей Христовых к торжеству Воскресения. В музыке балета Стравинского «Жар-Птица» была рафинированность фактуры, страстное томление Жар-Птицы и царевен (почти вагнерианское), и необузданный пляс Кощеева царства. Два ударных хита, исполненных без сучка, без задоринки в быстрых темпах – увертюра к «Руслану и Людмиле» и пляска скоморохов из «Снегурочки», – вновь продемонстрировали, что оркестр Мариинского театра и Валерий Гергиев сегодня лучшие.
