Елена Ложкина «Уж если зрителю должно смеяться, то надо обязательно этого добиться», - так и напрашивается очевидная цель-девиз новой постановки.
«Севильский цирюльник» Джоаккино Россини, заклейменный как «комическая опера», становится все более неуступчивым материалом для новых подходов. Выверты либретто, с наивными переодеваниями, трогательными признаниями, маниакальными подозрениями, невинными интригами и аллюзиями на весь мир, уложенными в периметр одного дома, сложно провести через коридор без «залетов» в элитарность или падений в цирковую мимикрию. Трио постановщиков ≈ режиссера Элайджи Мошински, сценографа Энн Тилби и дирижера Эри Класа, ≈ предвосхищало премьеру как «чаплиниану», помещенную в 20-е годы ХХ века. Но результат имеет отчаянное сходство с опереттой. А сопоставлений и аллюзий с происходящим на сцене – десятки, десятки... Оформление от ар деко до супрематизма не столь кичливо, чем порхающая едва уловимая россиниевская буффоность, переодетая в легко узнаваемую клоунаду.
Здесь Фигаро периодически похож на Остапа Бендера (киношного в исполнении Андрея Миронова), а Розина всем поведением ≈ на Эллочку-людоедку с ее коронными ужимками и гримасами и некоторой ограниченностью словаря (чего стоит будуар в восточном стиле и почти чарльстон под музыку Россини!). Массовые сцены ≈ на улице под балконом, в приемной доктора ≈ на кучную комедию положений из шоу Бенни Хилла. Того и гляди, музыка Россини перерастет в знаменитую «музыкальную пробежку».
Рефлекса у зрителя должно быть два ≈ визуально-хватательный и поглощательный. Здесь розовое с синим (пиджак Фигаро и костюмы полицейских), зеленое с малиновым (пиджак и жилет Бартоло), желтое на черном (геометрический задник в одной из сцен), клоунские носки из-под рясы дона Базилио. Размечтавшаяся служанка Бартоло оказывается на светящихся качелях – картинка уже в духе Пьера и Жиля. Полотно с вывеской цирюльни – огромный портрет месье с отклеившимся усом, а под конец сцена, заполненная всеми участниками оперы, искрится огромными буквами AMORE. Нам по максимуму все упростили и сделали понятным, образы каждого из героев видны, что называется, невооруженным глазом.
Ярко и очень наивно. Как в цирке!
Авторитетный режиссер Мошински здесь сработал по верхам. И жаль, что музыкальные номера становятся уже чуть ли не песней и куплетами. Эри Клас добавил музыке Россини ускорения, и подчас это мешало работе певцов. Правда, в противовес уже сказанному, порадовали ансамблевые сцены: они были на редкость качественно выверены и по балансу, и по интонации. Рьяная молодежь, что была занята в предпремьерном показе, увлекала артистичностью, но не всегда вокалом. Более всех запомнились Георгий Фараджев ≈ лиричный Альмавива и Алексей Антонов ≈ дон Базилио.
А как же привет от Чаплина? Усы и тросточку найдете.
