Екатерина Барабаш
Режиссер Рашид Бушареб, актеры Бренда Блейтин и Сотигуй Кайят после премьеры своего фильма.
Фото Reuters
Пока в Москве кипят страсти вокруг того, что находится где-то рядом с кино, в Берлине нон-стоп идет непосредственно кино. Собственно, до окончания 59-го Берлинского кинофестиваля осталось два дня. Никаких прогнозов, разумеется, никто делать не будет, скажем только, что в рейтинге критиков на сей момент первое место делят между собой иранский фильм «Про Элли» и американский «Вестник».
Вообще Берлинале – самый отягощенный кинофестиваль. Во-первых, он пока не устает держать марку самого политически продвинутого, во-вторых, уже 20 с лишним лет пестует свое ноу-хау – приз Тедди за лучший фильм о геях и лесбиянках. Поэтому то и дело в конкурсную и неконкурсную программы попадают картины далеко не самых высоких художественных достоинств, однако полностью соответствующие духу и букве. Все-таки Венеция и Канны в этом смысле немного свободнее. Зато именно шлейф политкорректности и однополой любви во многом определяет ту непосредственность и относительный демократизм, что царят на Берлинале.
В этом году впервые за многие годы конкурсная программа не вызывает кислой ухмылки и вопроса: «А зачем ЭТО здесь?» По крайней мере практически про все фильмы можно сказать коротко: «Не раздражает». И да простят критикам профессиональную гордыню, но такая характеристика фильма – уже немалый комплимент. Действительно, нечасто досиживаешь фильм до конца не по службе, а потому, что не раздражает. И даже при неутешительном вале политкино этот вал все же дает возможность не захлебнуться в его мутном потоке. К примеру, фильмов про злосчастную войну в Ираке видено-перевидено за эти годы столько, что скоро на карте Ирака сможешь все ключевые военные объекты указать. И если уже начали снимать пародии на фильмы о Вьетнаме, то теперь того и гляди увидим пародию на фильм о войне в Ираке. И тем не менее дебютант в большом кино американец Орен Муверман в фильме «Вестник» сумел показать эту войну так, как пока никто не показывал. Главный герой, солдат Уилли (Бен Фостер), недавно вернувшийся из Ирака, поступает в распоряжение грозного майора (Вуди Харрельсон), с которым на пару они изо дня в день выполняют поручение командования – лично извещать семьи погибших в Ираке о пришедшей беде. Взгляд на войну не просто глазами человека, ее прошедшего, но одновременно и глазами тех, кто из-за нее пережил самую страшную трагедию в своей жизни – потерял сына, мужа, отца. И опять в который уже раз понимаешь: все на свете уже сказано, ничего нового под луной не родилось, не надо рассчитывать на откровения мысли – давайте будем рассчитывать на откровения души и формы.
Француз арабского происхождения Рашид Бушареб рассказывает о взрыве в Лондоне 7 июля 2005 года, о крохотной ее части – страданиях двух пожилых людей, приехавших в Лондон искать запропастившихся детей. Он – двухметрового роста негр с дредами и седой бородой. Она – скромная фермерша из провинции. Их дети любили друг друга. Они вместе искали своих детей, вместе надеялись, вместе радовались хорошим новостям – и вместе оказались лицом к лицу с плохими. Дивные нюансы отношений двух совершенно разных людей, смешные, трогательные. Еще раз вспомним: политика – это не только заседания парламентов, встречи руководителей государства и поиски внешних и внутренних врагов. Это перво-наперво – огромная ответственность вот перед такими наивными людьми, у которых даже руки не доходят, чтобы включить телевизор и послушать политиков.
Политкорректность в искусстве раздражает, это правда. Иногда хочется отмахнуться от очередного длинного опуса про последствия войны на Балканах («Шторм» Ханса-Кристиана Шмида о неготовности мировой общественности всерьез расследовать преступления), про Грузию и Абхазию («Другой берег»), от очередной ленты выдающегося конъюнктурщика Майкла Уинтерботтома, который ездит на Берлинале как на работу. Да только в настоящем искусстве не бывает политкорректности, все это враки. Если она есть, значит, перед нами, как правило, агитка, имеющая самое слабое отношение к искусству, кусочек той гламурной модной политэстетики, которая все равно живет один день. Ну один фестиваль – не больше. Так что не надо так уж сильно бояться человека с ружьем.
Разве фильм Бориса Хлебникова «Сумасшедшая помощь», показанный в программе «Форум», не есть отблеск той странной политики государства, при которой милиционер может убить на улице пенсионера и спокойно пойти дальше? Обаятельный и страшный фильм-абсурд оказывается реальнее самой реальной реальности. Забавная пара: белорусский гастарбайтер (Евгений Сытый) и эксцентричный пенсионер-инженер (Сергей Дрейден), этакие Дон Кихот и Санчо Панса или – как нравится больше Хлебникову – Крокодил Гена и Чебурашка, – носятся по ближайшим московским дворам, на каждом шагу находя ветряные мельницы. Только во времена Сервантеса или даже Чебурашки сражаться с ветряными мельницами почиталось за чудачество, осложняющее жизнь самому борцу. Сейчас ветряных мельниц не осталось, их место заняли уличные отморозки, продажные менты и равнодушные прохожие, а бороться с ними – вовсе не смешно, а смертельно опасно. На обсуждении фильма Хлебникова спросил кто-то из нерусской публики: почему, мол, вы показали Москву такой ужасной, такой опасной для жизни? «Можно подумать, у вас лучше», – патриотично ответил Хлебников. Но уверенности в его голосе не было.
Берлин
