Студенческий спектакль «Бесы» критики называют среди побед нынешнего сезона.
Фото со страницы Мастерской Дмитрия Брусникина в социальной сети ВКонтакте
Оставшиеся в Москве и продолжающие играть театры – «Современник», «Ленком», «Сатирикон», театр «У Никитских ворот» – еще явственнее дают понять, что сезон подошел к развязке. «НГ» возобновляет традицию и обратилась к столичным критикам с просьбой поделиться мнением: 1) об удачах сезона; 2) о неудачах; 3) о тенденциях театрального сезона. Критики оказались многословны, мнения часто – полярны, тем естественнее читателю найти подтверждение своим собственным, таким разным вкусам. Сегодня – первая серия. Во вторник – вторая порция мнений.
Анастасия Иванова,
«Вечерняя Москва»
1. Удачей сезона мне кажется постановка в РАМТе Марины Брусникиной «Лада, или Радость». Даже не сам спектакль, а тот успех, тот отклик, который с первых же показов он приобрел у зрителя. Спектакль, возвращающий в театр праздничность и актерскую витальность, которых последние годы его планомерно лишают. Главная победа «Лады» – в своеобразной демонстрации еще одной, очень по-театральному притягательной, альтернативы унылому, умело сконструированному, но лишенному жизни сценическому мейнстриму в лице (используя его самоназвания) «актуального», «постдраматического» театра.
2. Точечную неудачу назвать сложно. С другой стороны, от сезона к сезону все менее интересными становятся спектакли Кирилла Серебренникова и Константина Богомолова – режиссеров, далеко не первый год занимающих первые строчки театральных рейтингов. Намеренный уход от непосредственно театра к театральной журналистике даром не проходит, и один за другим из-под их рук выходят спектакли-однодневки. Цепляют ли они зрителя? Да, пожалуй. Но лишь в точках-привязках не к современности даже, а к отдельной сегодняшней новости. Такой мгновенный отклик, безусловно, притягателен, но новость имеет свойство устаревать, а значит, и спектакль неизбежно будет терять свой главный нерв. За вычетом «актуальности» в таких постановках не остается практически ничего – на режиссуру просто нет времени, когда надо успеть «откликнуться»; а актерские победы остаются делом рук самих актеров: если можешь – сделаешь круто, не можешь – побудешь статистом, ничего страшного. Такие спектакли скоро выдыхаются, поскольку в них нет ничего «на вырост». К слову, именно поэтому они так активно номинируются на премии и так редко (фестивали ведь, как правило, проходят уже в следующем сезоне) получают награды.
3. Буду говорить о тенденции последних сезонов, которая никуда не делась и в этом. На первый план все активнее выдвигается лишь один тип театра – «театр сегодняшнего дня». Выдвигается агрессивно, порой отказывая в праве на существование другим типам театра. И все бы ничего – естественный процесс смены стилей форматов, точек зрения, но проблема в том, что подобный театр ничего не может предложить зрителю, кроме сакраментального «мы с тобой одной крови», мы думаем одинаково. Такой театр, вразрез с самой природой искусства, практически перестал ставить вопросы, предпочитая давать категоричные ответы. Причем все ответы даются на один-единственный вопрос – «кто виноват?», в то время как вопрос «что делать?», кажется, даже не особо поднимается, ведь главное – найти виновного. И вот тут еще одно глубокое противоречие с природой искусства, окончательно превращающее «театр сегодняшнего дня» в театр-однодневку. Виновный здесь всегда другой – на нем вина, на нем ответственность, и действовать, похоже, тоже должен именно он… Но «лидерство» такого театра скорее видимое – на московских подмостках давно существуют весьма жизнеспособные альтернативы.
Наталья Каминская,
журнал «Сцена»
1. «Записки покойника» по Булгакову, спектакль Сергея Женовача в СТИ, неожиданная и, мне кажется, программная на данном этапе для самого режиссера работа. Это спектакль, где подвергаются мучительному сомнению все те основы, на которых стоял театр Женовача; позитивное начало, верность школе Станиславского, пиетет перед классикой. Страшные события реальной жизни все время вторгаются в театральный и литературный мирок – так в спектакле Женовача, который будто бы хочет крикнуть: театр, искусство не спасают, как бы нам этого ни хотелось.
«Алиса» Андрея Могучего в БДТ им. Товстоногова, спектакль-исповедь, сложное, неровное, но очень сильное театральное сочинение, где и старожилы БДТ, и их новый худрук ведут диалог с великим прошлым театра, с человеческой памятью, с безвременьем и новым театральным временем.
«Гамлет/Коллаж» в Театре наций, работа режиссера Робера Лепажа, художника Карла Фийона и актера Евгения Миронова. Слышу, как многим не хватило в этом спектакле привычных гамлетовских глубин и рефлексий. Мне, было, тоже их не хватило, что вскоре с лихвой восполнилось истовой и простодушной верой создателей спектакля в возможности театра. Феерическое пространство, смелое актерское превращение и сама история, которая как будто бы рассказывается впервые.
«Гаргантюа и Пантагрюэль» Константина Богомолова в Театре наций. Я лично явственно увидела спектакль о детстве, о беспечной, не ведающей стыда и забот о приличиях поре, которая так обидно кратковременна, об отцах и детях (впервые, пожалуй, у Богомолова в этой теме нет антагонизма и возникает, напротив, диалог любящих), о вкусе к жизни, с годами неумолимо притупляющемся.
Спектакль театра «Практика» «Петр и Феврония Муромские» режиссера Светланы Земляковой. Остроумное, простое и вместе с тем изобретательное театрально-музыкальное сочинение на тему, которая могла бы обернуться чем-то пафосно-сусальным или, наоборот, ерническим. Но в «Практике» вышло чистым, искренним и по-настоящему театральным, с замечательной музыкой Александра Маноцкова, сильными актерскими работами.
2. Много было спектаклей слабых и средних, оглушительных же провалов, по-моему, не было.
3. Резкое размежевание в обществе не просто перекинулось на театр, но театр – и его отражение, и его активный участник. Во властных кабинетах и на депутатских трибунах с прямо-таки кроличьей прытью плодятся запретительные меры. Театр в самой радикальной его части отвечает открытым вызовом. Критики расходятся по разные стороны «фронта» и могут похвалить вопреки или «замочить» в поддержку. Критерии сдвигаются от профессиональных в сторону социальных, гражданских.
Марина Райкина,
«Московский комсомолец»
1. Удача сезона – «Номер 13» (МХТ им. Чехова) и «Гамлет/Коллаж» (Театр наций). Первый как доказательство того, что в одну и ту же воду входить можно и нужно, но не всякому. Машкову – можно. Второй – как техническая революция может привести к долгожданной революции художественной.
2. Неудача сезона – «Карамазовы» (МХТ им. Чехова). К сожалению, тот случай, когда современность является синонимом пошлости.
3. Амбиции зашкаливают.
Никто никого не любит. А художники, не чувствующие чужой боли, способны на эрзац.
Очень устойчивая, и не первый год, тенденция: театр с упорством не расширяет угол обзора тех процессов, которые происходят в мировом театре. В своих поисках ориентируется на Германию, Францию, не желая смотреть в другие стороны.
Марина Тимашева,
«Вопросы театра»
1. Удачи сезона, то есть спектакли, которые я могу посоветовать зрителям и уверена, что никто не осудит меня за такой выбор: «Лада, или Радость», РАМТ. «В.О.Л.К» – ГИТИС (РУТИ), дипломный спектакль курса Олега Кудряшова. «С любимыми не расставайтесь», МТЮЗ. «Летние осы кусают нас даже в ноябре», Мастерская Петра Фоменко. «Гамлет/Коллаж», Театр наций. «У Шекспира», театр «Тень». «Леди Макбет нашего уезда», МТЮЗ. «УФО», театр «Практика». «Записки покойника», Студия театрального искусства. «Ревнивая к самой себе», Театр им. Евг. Вахтангова. «Бердичев» и «Кант», Театр им. Вл. Маяковского. «С вечера до полудня» и «Мера за меру», Театр им. Пушкина. «Спасти камер-юнкера Пушкина», «Школа современной пьесы». «Машенька», Театр им. Моссовета. «Голос отца», Театр на Таганке.
2. Неудачи сезона, то есть не просто плохие спектакли (их тьма), но те, от которых я ждала большего: «Укрощение строптивой» Театра наций, «Возвращение домой» Частного театра, «Первое второе пришествие» Московского Губернского театра, «Контрабас» МХТ им. Чехова.
3. К счастью, довольно много новых для театра наименований, не укладывающихся в какое-то единое направление (в это гадкое слово «тренд»): эпическая пьеса Горенштейна и эпическая проза В.И. Аксенова, абсурдистские комедии Вырыпаева и Ивашкявичюса, иронично-сентиментальные Кибиров с Хейфецом… К сожалению, многие режиссеры постоянно тычут в нос зрителю показной образованностью, а внятно и эмоционально рассказать историю не умеют, разобрать пьесу с актерами не в состоянии, содержание подменяют изображением. Мыльных пузырей, надутых влиятельными худруками и кураторами-критиками, становится все больше. Считают себя интеллектуальными и элитарными, но добиваются успеха точно такими методами, какими действует шоу-бизнес. Чуть что, поднимают крик, что их запрещает цензура. Если кого-то и запретили, то не тех, кто голосил. Этим только добавляют: денег, премий и регалий.
Марина Токарева,
«Новая газета»
1. Главная удача сезона далеко выходит за рамки сезона как выдающееся, мало с чем сопоставимое событие сцены. И это – «Вишневый сад» Льва Додина.
2. Принципиальная неудача, фокусирующая негативные тенденции сегодняшней российской сцены – «Карамазовы» в МХТ. Это столь нашумевшее действо есть концентрация взгляда на Достоевского из лакейской, смердяковщины, как типа режиссуры.
3. Театр снова становится полем общественной дискуссии; охранители государственной идеологии вновь спекулируют на театре, используя сцену как пропагандистскую дубину; раскол между критиками-обслугой, сверяющей свои оценки с весьма мелочными соображениями, и теми, кто оценивает процесс вне искательных интересов, все очевидней. Лично меня больше всего радует, что в театре вновь возник «проект Человек» – от «Тихого Дона» Григория Козлова до «Бердичева» Никиты Кобелева. Уже сделан спектакль, который, уверена, станет событием осени – «Нюрнберг» Алексея Бородина. В русском театре сегодня идет огромный спор: что считать важным? Что является искусством? И разобщение по этому поводу, полагаю, отражает, как давно объяснил Бард, «хроники нашего времени».
Нина Шалимова, доктор
искусствоведения,
профессор РУТИ-ГИТИС
1. Лучшим в Москве назову «школьный» спектакль «Бесы», поставленный Мокеевым и Рахлиным на курсе Брусникина и идущий в «Боярских палатах». Это театральный «достоевизм» в чистом виде, освобожденный от всякой литературной «достоевщины». Актерам не навязывается извне никакая «концепция», но высвобождается их «безбашенная» энергия и художественно оформляется в сильные, завершенные образы Ставрогина, Верховенского, Шатова, Хромоножки, Лизы. Глубока метафизическая жуть и сильна печаль от резвящейся молодой природы, освобожденной от любых глубин, не одухотворенной ничем и в силу этого губительной для жизни (прежде всего для самих этих юношей и девушек, сжигающих свою жизнь без единого проблеска мысли, без единой искорки души). Внутренняя, духовная пустота как пространство игралища бесов последовательно и точно выявлена в спектакле Школы-студии МХАТ.
2. Спектакль Театра наций «Гамлет/Коллаж» совсем не получился по актерской линии. Разорванное сознание одинокого лицедея обозначено в нем чисто внешне – смирительной рубашкой и скорченной фигурой в углу высокотехнологичного куба. Саму природу этой «разорванности» Евгений Миронов актерски не «взял», потратив все силы на физические передвижения, переодевания и окраску текста. Лицедейство актера внутренне пусто, а потому закономерно побеждено зрелищностью сценографических конфигураций.
3. Главная тенденция – та же, что и в предыдущие годы: последовательное мировоззренческое обуржуазивание нашего театра, его «шоувизация», более принципиальная и последовательная, чем его давняя «кинофикация» и «циркизация». В ситуации сделанной ставки на зрелищность актеры (от akt – действие) все чаще перестают быть артистами (от art – искусство). Они предстают со сцены вышколенными исполнителями постановочных заданий: дисциплинированно переодеваются в чужую одежду, в нужном темпе ходят по чужим мизансценам, с необходимой горячностью произносят чужие слова. Вот почему отрадны идущие «против течения» спектакли Сергея Женовача, Римаса Туминаса, Миндаугаса Карбаускиса, Андрея Могучего, Валерия Фокина, Юрия Погребничко, Анатолия Праудина, Григория Козлова.
P.S. Лучший спектакль сезона состоялся не в Москве, а в Петербурге. Это «Алиса» Андрея Могучего, разыгранная артистами БДТ. Соответственно лучшая женская роль – Алиса Фрейндлих, лучшая мужская роль – Валерий Ивченко.
Олег Никифоров 
Дарья Гармоненко 
