Пусть Путин поработает богом

Рисунок Вадима Мисюка

СОБЫТИЯ вокруг реформирования Совета Федерации и прохождения ряда важных законов через Государственную Думу уже продемонстрировали, что для решения общегосударственных задач президенту недостаточно иметь высокий личный рейтинг и поддержку общества. Нельзя же по поводу каждой частной неудачи прибегать к арбитражу населения в виде референдума.

Конечно, в арсенале президента имеется "система указов", которая дает возможность, минуя обременительные парламентские процедуры, добиваться своего. Этим конституционным правом широко пользовался Борис Ельцин. Но у президента Ельцина при враждебности Верховного Совета часто просто не было иной возможности "продавливать" свою политику. К тому же он, в силу свойств характера и опыта, не любил, а часто и не хотел совершать сложные политические маневры. Указ - это политический наркотик. На какое-то время он снимает проблему и даже создает настроение эйфории. Но в конечном счете легкая система указов развращает и президента, и власть.

Президент, конечно, должен иметь надежные инструменты, которые позволяли бы реализовывать в рабочем порядке назревшие решения. Но систему указов к таким инструментам не отнесешь. Может показаться, что такой надежный и эффективный инструмент у Владимира Путина уже есть - партия "Единство". Однако эта надежность весьма эфемерна. Совсем недавняя история так называемых партий власти, а точнее, партий, построенных под того или иного лидера (Черномырдина, Лужкова, Примакова), показывает, что при первых же признаках ослабления первого лица эти партии теряют силу, да и желание защищать былого кумира. В сущности, и "Наш дом Россия", и "Отечество", и "Вся Россия" были номенклатурно-лоббистскими образованиями и ничего общего не имели с политической партией в общепринятом смысле слова. Их сила была исключительно в административном и финансовом ресурсах.

В этом смысле "Единство" мало чем отличается от них. Едва ли массы выстроятся в очередь за партбилетами, которые будет выдавать Сергей Грызлов или Сергей Шойгу. Осмелюсь предположить, что при первых же серьезных неудачах президента голос "Единства" задрожит и зафальшивит. И дело не в том, что у "Единства" нет популярного лидера, а есть более или менее умелые администраторы. Дело в том, что у "Единства" нет идеологии, объединяющей людей "по интересам" и делающей из них единомышленников, а не соискателей должностей. Сегодня у "Единства" есть только административно-финансовый ресурс.

Предпринятые до сих пор попытки "нарисовать" новую идеологию для этого образования результатов не принесли. И скорее всего не принесут. И причина не в том, что плохи разработчики. На мой взгляд, неверен изначальный подход. Новую идеологию изобрести нельзя - это понятно, если учитывать русскую историю, и политическую в том числе.

Несмотря на все пагубные последствия тоталитаризма, Россия остается преимущественно европейской державой, интегрированной если пока не в институты, то в систему европейских ценностей вообще и политических в частности. Представим себе, что некто, даже очень гениальный, сегодня попытался бы создать новую идеологию для Европы XXI века. Его просто подняли бы на смех. После Вольтера, Гегеля, Канта, Вебера, Маркса создавать новый "философский велосипед" - либо чрезмерная глупость, либо чрезмерное самомнение.

"За реформы, за Россию, за Путина!" - это не идеология. Это напоминает известный лозунг Отечественной войны - "За Родину, за Сталина!" Конъюнктурные лозунги способны привлечь попутчиков, но не создать ядро политической партии. Владимир Путин правильно сказал в своем первом послании стране, что России "не нужны очередные чиновничьи партии, прислоняющиеся к власти, тем более - подменяющие ее". "Единство" пока именно такая партия.

Из всех попыток создать действительно политическую партию успешной можно признать только возникновение "Союза правых сил". И этот опыт весьма поучителен. Согласитесь, ни Анатолий Чубайс, ни Сергей Кириенко, ни Борис Немцов, ни Ирина Хакамада не являются столь уж бесспорными политическими лидерами. Скорее талантливыми администраторами и "коммуникаторами". Более того, некоторые из них вызывают в обществе сильную "аллергию". Не лидеры цементируют СПС. Ее идентифицирует и цементирует четкая идеология. Заметим, что в этой идеологии нет ничего нового, никакого модерна, никаких современных "красителей" - разве что умелый современный пиар. Эта динамичная, нацеленная на будущее России партия на 100% скроена из добротного европейского сукна. Это, безусловно, либерально-консервативная партия, уходящая в глубину политической традиции Старого Света. Только политические технологии новые - с учетом мобильников, ноутбуков и пиарщиков. Это крохотная, но в отличие от "Единства" настоящая партия.

Разумеется, большой, массовой ниши для СПС в сегодняшней России нет и в ближайшей перспективе не будет. Но именно в силу идеологической ясности и четкости она, конечно, найдет опору, в том числе и финансовую, во влиятельном слое российских бизнесменов и в среднем классе. И президент совершенно верно делает, что считается с ней и привлекает на свою сторону.

Однако для решения долгосрочных общенациональных проблем президенту нужна массовая партия, с помощью которой он мог бы уверенно проводить политику.

Да, если президент не будет обольщаться ее нынешней искусственно созданной и, возможно, временной эффективностью, а начнет исходить из понимания, что нынешнее "Единство" - лишь административный каркас новой партии. Отбросим лукавство: сегодняшнее "Единство" это квазипартия, созданная для Путина административным и финансовым ресурсом кремлевской администрации и близкой к ней олигархической группировкой. Это карманная партия, возглавляемая лояльными президенту людьми. При неблагоприятном для президента развитии ситуации она может легко оказаться в кармане у других.

Ни для кого не секрет, что "Единство" весьма критически, если не сказать брезгливо, воспринимается общественным мнением и СМИ. Так продолжится до тех пор, пока "Единство" будет представлять собой партию "обслуживающего персонала". Отметим, что у нее нет ни серьезных врагов, ни искренних почитателей. А у СПС они есть. Различие в том, что одна партия имеет идеологию, а другая нет. Как бы ни велика была "аллергия" населения и части элиты к идеологии, но иного "цемента" для строительства партии история пока не выявила. Если у президента не будет идеологически родственной ему партии, он рано или поздно вынужден будет прибегать к "политическим услугам" либо олигархов, либо силовых структур, либо - что еще хуже - собственной службы безопасности со всеми вытекающими отсюда и уже известными нам последствиями.

Политологи до сих пор спорят, прав ли был президент Ельцин, отказываясь от идеи создания президентской партии. Борису Николаевичу была очень близка и приятна мысль о том, что он является "президентом всех россиян", и он при каждом удобном случае напоминал об этом. Ирония состоит в том, что Ельцин продолжал считать себя таковым и тогда, когда его личный рейтинг опустился до отметки ниже 5%. Но если харизма Ельцина при огромном запасе ресурса худо-бедно просуществовала до 1995 года, то у Путина такой харизмы попросту нет. У него есть только запас прочности, полученный по результатам голосования в ходе президентских выборов. У второго президента иная ситуация и иные условия политической выживаемости, нежели у первого.

Сегодня становится все более ясным, что Ельцин принял неверное решение, отказавшись от идеи создания партии. Если бы такая партия была создана на демократической волне 1991-1993 годов, то он передал бы своему преемнику не пустые кремлевские коридоры, а политическую среду, в которой Путину было бы на кого опереться. И тогда он в большей мере зависел бы от общества, чем от групп влияния.

В ближайшие десятилетия, а может быть, даже во всем ХХI веке в России больше не будет харизматических лидеров. Борис Ельцин был последним из могикан. И это великое счастье для страны, ибо харизматические лидеры рождаются только во времена больших потрясений. Хотелось бы думать, что Россия будет избавлена от этого. Она слишком ослаблена, чтобы претендовать, по крайней мере до середины ХХI века, на великую судьбу. О величии России говорить можно и нужно, ибо таков русский менталитет и такова наша история, что без этой приправы у нас жить не могут ни первые властители дум, ни последние бомжи. Но умный правитель должен понимать, что на восстановление хотя бы части былого влияния России потребуется не одно десятилетие.

И если все именно так, то Владимиру Путину нужно немедленно приступать к созданию партии, которая могла бы служить и для него, и для последующих президентов надежной опорой. Но нужно создавать не партию Путина, а партию, которая стала бы организатором движения в сторону гражданского общества и которая по завершении его мандата могла бы перейти "на баланс" нового лидера, обеспечивая преемственность политики.

Создание сильной партии сделало бы более предсказуемой и судьбу президента, и судьбу страны. Похоже, что Путин это понимает, иначе он не стал бы говорить в своем первом же послании стране о необходимости принятия закона о партиях и о том, что кандидатов на пост главы государства должны выдвигать только общественно-политические объединения.

Но в пассаже о партии и о партийном строительстве Путин не сказал, может быть, самого главного - о том, какую партию собирается строить он сам. Это полезная предосторожность. Выбору должна предшествовать серьезная общественная дискуссия. Ибо выбор идеологии для будущей правящей партии важнее, чем выбор самого президента. Президента выбирают на один-два срока, тогда как создание партии может предопределить направление развития страны на многие десятилетия.

Таким образом, в ближайшей перспективе перед президентом встают два вопроса - каким будет его идеологический выбор и что делать с уже существующей партией "Единство".

Ряд аналитиков, прочитав послание президента, сделали вывод о том, что в основе его концепции лежат радикально-либеральные идеи. Мне такое утверждение не представляется бесспорным. Несомненно, что в экономической сфере президентский камертон действительно задает либеральную тональность. Однако политика не исчерпывается экономикой. Радикальные реформы и их либеральные инструменты сами по себе не создают гражданского общества, которое является целью реформ. Более того, либерализм без берегов может создать преграды на пути гражданского общества. Сегодня, кажется, все согласились с тем, что семь лет такого либерализма при ничтожных результатах в экономике привели к "приватизации государства" несколькими олигархическими кланами. И Путин уже дает понять, что будет исправлять ошибки прежнего режима.

Однако в его послании нации различимы лишь фрагменты представлений о том, по какому пути он собирается вести Россию. Это не упрек команде президента. Скажу более того: сколь квалифицированной ни была бы команда Путина, она не сможет и не должна представить исчерпывающую модель российского гражданского общества. Такая модель при правильности избранного пути сама выявится из практики гражданского строительства. Однако выбор общего вектора движения необходим.

Принципиальный выбор экономической модели еще не предопределяет политической идеологии и социальной модели. При сходных экономических инструментах и у Маргарет Тэтчер, и у Аугусто Пиночета, и у Франсуа Миттерана, и у Сильвио Берлускони, и у японских премьеров, и у Гельмута Коля имелись существенные политические различия. Если не принимать в расчет фундаменталистов, то сегодня в мире нет чистых идеологий и чистых моделей. В коммунистическом Китае существуют поощряемые властью анклавы капитализма. Даже "правоверный" Геннадий Зюганов сегодня говорит о необходимости для КПРФ заводить собственные коммерческие банки и собственное капиталистическое производство. Мировой опыт предоставляет Владимиру Путину целый веер предложений, обкатанных историей и современной практикой. Что выбрать? И сделал ли уже свой выбор Путин?

Анализ президентского послания не дает возможности сделать исчерпывающий вывод о его идеологических предпочтениях. К тому же Путин признался, что не собирается делать никакого социального заказа на выработку президентской идеологии. По его мнению, идеология сама вырастет из будней реформ. Но в осознанном политическом пространстве человечество развивается уже не одну сотню лет, и все идеологии уже давно известны. Произрастания новой идеологии для России можно ждать сотню лет и не дождаться. Путину нужно просто сделать выбор. И общественная дискуссия на эту тему могла бы быть полезной.

Идеология, которую мог бы предложить для России президент, должна быть достаточно эластичной, чтобы оказаться способной поглощать и усваивать различные элементы капиталистического опыта Западной Европы, Америки, Японии, Канады, Южной Кореи. Вместе с тем такая идеология не должна быть исторически чуждой России. Она должна быть совместима с русской культурной и философской традицией, с русским менталитетом и, наконец, с естественными геоэкономическими особенностями. Разумеется, речь не идет ни о старозаветных почвеннических традициях, ни о народной интерпретации политических идеалов - "чтобы нас все боялись", ни об "идеале Жириновского" - мыть сапоги в Индийском океане.

Исторический опыт партийного строительства в Западной Европе свидетельствует о том, что наиболее эластичной и адаптивной идеологией является социал-демократия. Современная социал-демократия перемолола в муку тончайшего помола такие "булыжники пролетариата", как марксизм, она смягчила "диккенсовский капитализм" в Англии, она примирила в лице Жореса социальный радикализм французского пролетариата с буржуазной умеренностью, она вместила в себя христианскую традицию и мораль, она нашла в себе пространство для кооперативного движения, а в последние десятилетия фактически поглотила европейский коммунизм, оставив неистовым бойцам троцкизма лишь узкие маргинальные щели. Христианская социал-демократия в Германии успешно врачевала раны нацизма, а во Франции погасила авторитарные соблазны "голлизма". Фансуа Миттеран просто растворил, казалось бы, нерастворимую французскую компартию в социал-демократии. В "северных демократиях" эта идеология на протяжении многих десятилетий поддерживает наиболее цивилизованный тип демократии.

Об универсальности современной социал-демократии свидетельствует то, что она успешно прижилась на всем политически освоенном пространстве Земли. И наконец, социал-демократия во взаимодействии с христианскими движениями обеспечивает стойкий нравственный иммунитет против религиозного фундаментализма и фанатизма. Анализ молодежного движения в Западной Европе показывает, что при общей деполитизации населения молодежные ветви социал-демократии остаются наиболее жизнеспособными. Говоря словами Гете, социал-демократия - это "вечнозеленое дерево жизни".

Вопрос непростой. Существует достаточно распространенное мнение, что социал-демократия - это политическая роскошь, которую могут себе позволить лишь экономически развитые страны, иными словами, страны, где есть что делить и перераспределять. Я не согласился бы с этим суждением. Того уровня ВВП, который позволяет распределять часть национального богатства в пользу менее защищенных слоев населения, большинство европейских стран достигли сравнительно недавно, примерно к середине 70-х годов, а Япония и Италия еще позднее. А социал-демократия укрепилась на политической сцене Европы на рубеже XIX и XX веков, успешно разрешив казавшиеся неразрешимыми противоречия между трудом и капиталом. А между тем в тот период и делить-то еще было нечего. Напомню, что во Франции двухнедельные оплачиваемые отпуска были введены лишь при правительстве Леона Блюма, в 1936 году, а страховая медицина стала развиваться уже после Второй мировой войны.

До большевистского переворота 1917 года позиции социал-демократии были сильны и в России, в том числе и в городской провинции. Коммунисты сделали все возможное, чтобы вытравить из нашей политической истории память о русских социал-демократах - Плеханове, Мартове, Аксельроде. Странно, но об этих "предтечах" не вспоминает даже Зюганов, безуспешно пытающийся реорганизовать собственный "рабкрин". На знаменах КПРФ по-прежнему прорисовываются знакомые профили экстремиста Ульянова и террориста Джугашвили. Кстати, к вопросу о патриотизме: в отличие от "патриота" Ленина "соглашатель" Плеханов во время Первой мировой войны никогда не занимал пораженческой позиции и не пользовался деньгами кайзера.

Российская социал-демократия была частью европейской безо всяких ура-патриотических или почвеннических присадок. Если Путин серьезно хочет вернуть Россию в Европу, то лучшего политического пропуска ему не придумать.

Об этом, кстати, в свое время подумывал и Ельцин. Автору статьи в бытность пресс-секретарем президента пришлось по поручению главы государства готовить записку о социал-демократии в Западной Европе. Это было в июне 1994 года. Не то чтобы Бориса Николаевича вдруг заинтересовала идеология. Но он крайне ревниво относился к популярности Михаила Горбачева в Европе и, в частности, среди европейских социал-демократов. Широко известна была дружба Михаила Горбачева с председателем "Социнтерна" Вилли Брандтом. Похоже, Ельцин понимал - для того, чтобы "быть принятым" в Европе в качестве серьезного политика, недостаточно пить пиво с Колем. Нужно быть вхожим в семью европейской социал-демократии. Этого Борису Николаевичу так и не удалось. Взаимная неприязнь Ельцина и Миттерана не случайна. Она имеет не столько цивилизационные и поведенческие корни, сколько идеологические. Франсуа Миттеран как один из тончайших политиков XX века сформировался в лоне европейской социал-демократии и ничуть не заблуждался относительно "демократизма" Бориса Ельцина. Ельцинская Россия представлялась ему чем-то вроде "посттоталитарной сатрапии" с вкраплениями популизма. Наши сегодняшние затруднения с ПАСЕ и Советом Европы имеют, в сущности, те же истоки. Европейские парламенты находятся в сильнейшем "магнитном поле" социал-демократии и не слишком верят в нашу демократическую риторику. Политически мы для них все еще чужие. Чтобы преодолеть это "чистилище", России нужна влиятельная социал-демократическая партия с хорошими связями в Европе. Путину предстоит решить, хочет ли он идентифицировать себя с социал-демократией и получить ключи от демократической Европы, или он сделает иной выбор.

Далеко не случайны многочисленные попытки создать у нас социал-демократическую партию. Вспомним усилия Ивана Рыбкина, Александра Яковлева, Сергея Шахрая. Совсем недавно такую попытку сделал Михаил Горбачев и даже зарегистрировал партию в Минюсте. Известны и социал-демократические симпатии Григория Явлинского, и последние маневры Геннадия Селезнева. Все эти попытки пока оканчивались безрезультатно. Но сама их множественность не случайна. В российском обществе, в политическом менталитете населения и значительной части элиты имеется серьезный социал-демократический ресурс. Он "дремлет" почти на генетическом уровне. Заказывая записку о социал-демократии, Борис Ельцин интуитивно чувствовал это. Но он хотел понять, не будет ли социал-демократическая ниша занята другим сильным политиком. У него были подозрения в отношении Михаила Горбачева и Юрия Скокова. В тот период "из тактических соображений" президенту было рекомендовано "не поощрять" партийное строительство, с чем он и согласился.

Сегодня наступили иные времена. Из недавно проведенного по заказу Фонда Фридриха Эберта обширного общероссийского исследования явствует, что для населения России одним из главных уроков XX века является неприятие революционных методов переустройства жизни. Более 70% опрошенных ответили, что понятие "революция" вызывает у них отторжение. Таким образом, ясно выявляется ценность эволюционных, мягких реформ. Это именно то, о чем в свое время говорили русские социал-демократы Плеханов и Мартов, и в чем они так решительно разошлись с большевиком Лениным.

У Путина сегодня нет опасностей, которые подстерегали Ельцина. Ему не грозит импичмент со стороны Государственной Думы, сегодня у него нет и реальных соперников. Резко сокращается политическое влияние олигархов. Несмотря на ряд стилистических помарок, он пользуется широкой поддержкой населения. Словом, Путину нет нужды прибегать к "последнему аргументу королей", чтобы удержать власть или спасти реформы. В новых условиях ему нужны другие инструменты. Инструменты, настроенные на эволюцию.

Очевидно, что помимо политических факторов, президенту приходится считаться и с фактором времени. Желательно, чтобы к следующим выборам кандидатуру президента выдвинула сильная партия. Путин сам говорил об этом в своем послании Федеральному собранию. Было бы нерационально перечеркивать уже проделанную работу и начинать партийное строительство с "чистого листа". "Единство" представляет собой вполне пригодный строительный материал. Конечно, это еще не мрамор. Скорее - шлакобетон. Но как Бог при создании человека "вдохнул душу" в глиняного, "никакого" Адама, так и в "никакое" "Единство" нужно вдохнуть политическую душу. Может быть, Путин немного поработает Богом?