Стихийный лабиринт

ЭТА КНИГА заслуживает внимательной и доброжелательной рецензии уже самим фактом своего появления. До сих пор, на десятом году независимого книгоиздания, мы это самое книгоиздание воспринимаем исключительно как возможность публиковать новые тексты, новые переводы и редакции текстов, новые к текстам же комментарии. Но вот в свет выходит книга, каждую строчку которой большинство ее потенциальных читателей знает наизусть.

Бывает, конечно, что кто-нибудь из членов Академии художеств разразится серией иллюстраций к классике. Тогда эта классика вместе с иллюстрациями заключается в переплет, по толщине и добротности соответствующий званиям классика и иллюстратора, вместе взятых, сверху - еще в коробку, и именуется этот слоеный торт "подарочным изданием".

Но новое издание "Камня" - сорокастраничную брошюрку в бумажной обложке - нельзя назвать не только "подарочным", но даже, в строгом смысле, и иллюстрированным. Большинство рисованных иллюстраций вне этой книги не могли бы существовать вообще, оказались бы почеркушками, каляками-маляками, в которых, может быть, и можно, но незачем было бы угадывать стрельчатые башни, стихийные лабиринты, недобрые тяжести. А фотографии, отделенные от своего книжного места, наоборот, стали бы слишком самостоятельными, слишком тяжелыми и выразительно фактурными, чтобы иметь какое бы то ни было отношение к поэзии вообще и к этой в частности.

Дело, стало быть, в синтезе; но простым впряжением коня и трепетной лани в одну телегу серьезных результатов добиться трудно. Должна появиться некая третья сила, способная первые две не просто объединить, но заставить вместе двигаться. В данном случае это, безусловно, книжный дизайн.

Дизайн, собственно, очень простой: одно, редко два стихотворения на правой странице; слева - рисунок и иногда фотография. Двойной квадрат разворота организуют всего две линии: вертикаль, удерживающая левый край текста, и горизонталь, выносящая к правому краю колонтитул и колонцифры. По вертикали читаются стихи, по горизонтали листается книга; но эти же воображаемые линии удерживают в пустоте бумаги и легкие, размашистые рисунки, и тяжелые, материальные фотографии, создавая внутри книги классически точный ритм движения глаза. И именно в этом ритмически организованном пространстве наиболее органично воспринимается и ритм стиха.

Вот ради этого, видимо, и затеяна была вся книжка: не продемонстрировать собственные взгляды на поэзию, собственные ее трактовки, а создать ей, поэзии, наиболее для нее естественные условия существования.

Что, собственно, и является главной задачей книжного искусства.