Андрей Мартынов Чарльз Гати. Обманутые ожидания. Москва, Вашингтон, Будапешт и венгерское восстание 1956 года. – М.: Московская школа политических исследований, 2006, 304 с.
«Мятеж всегда приводит к неудаче. Когда он победит – его зовут иначе». Книга американского историка венгерского происхождения Чарльза Гати во многом опровергает Роберта Бернса. Точнее, не сама книга, а трагедия 1956 года, которую после подавления официально называли «прискорбные события» (а не «мятеж»).
Гати описывает стихийный процесс демократизации в Венгрии и причины его насильственного подавления советскими войсками. Когда он воссоздает точку зрения Москвы, Вашингтона и Будапешта, то обращается и к архивным документам, и к личному опыту. Молодым человеком он стал свидетелем начала восстания, в том числе и событий на площади Республики, где толпа линчевала нескольких сотрудников госбезопасности. Гати утверждает, что этот самосуд был единственным.
Автор выделяет три стадии восстания. Первая – жесткая конфронтация между повстанцами и местной коммунистической элитой. Вторая – поиски путей примирения между венгерским правительством и восставшими, с одной стороны, Будапештом и Москвой – с другой. Третья – сотрудничество между повстанцами, правительством и Москвой, завершившееся советской интервенцией.
Венгерская революция не укладывается в привычные схемы. Так, наибольшее сопротивление коммунистам оказали неквалифицированные рабочие. Другим парадоксом является неподготовленность элит, как восставших, так и реформаторски настроенных венгерских коммунистов, к числу которых принадлежал Имре Надь. Отсутствие плана, «отставание» решений власти от требований «улицы», пассивность самого Надя привела к поражению. На этом, может быть, и не стоило заострять внимание, если бы поведение Надя на следствии и суде не было противоположным: он смело защищал идеи восстания, обвинял врагов, мужественно вел себя и во время казни.
Насколько реальными были шансы восставших на успех? Автор оценивает их высоко. Кремль еще не определился с новым постсталинским курсом. Венгерское правительство могло лавировать между требованиями восставших и интересами Москвы. Наконец, для успеха была необходима более активная позиция Вашингтона («политика сдерживания»). Аналогичные процессы в Польше («реформы Гомулки»), несмотря на враждебное к ним отношение Хрущева, прошли без военного вмешательства Москвы. Да и в Варшавском блоке не было единства по поводу Венгрии.
Музыкальным символом событий стала увертюра Бетховена «Эгмонт» – единственная «серьезная» пластинка на радиостанции повстанцев «Кошут». Жаль, «Эгмонт» не перерос в бетховенскую оду «К радости».
