Новая неискренность

«Новой неискренностью» в литературе и политике я бы назвала то, что пришло на смену постмодернизму под видом соцреализма. То, что явилось под видом соцреализма, соцреализмом не является, но всячески лезет на глаза, подобно одному нижегородскому нацболу. Когда он говорит, никогда невозможно понять, говорит ли он с пафосом, подлинный ли это пафос (ибо наивных он заставляет верить) или в его речи есть некий подвох (многие это чувствуют).

Я не наблюдаю здесь ни подлинности, ни подвоха, ни вообще какой-либо загадки. Вижу шатание между амбициями, бесчувственностью и внутренней исчерпанностью (ее и вуалирует пафос), понтами и осторожностью, талантом и госзаказами, нацбольством и ЕР. Вижу неудачную попытку сохранить адекватность современности. Вижу эклектику с претензией на стиль. И советский, уже давно непостмодернистский и несмешной язык, ставший языком лжи, – разоблачает автора окончательно.

«Новая неискренность» – это литературная неполноценность в твердой обложке под раскрученным брендом, когда в статусе «лучшего русского писателя» нам снова предлагается он – Советский Писатель. Кстати, все, что в позднем СССР являлось под видом соцреализма, соцреализмом тоже не было, ибо являлось халтурой, а после макулатурой.

Тайная мечта любой творческой личности – создать новый формат политики. «Партию нового типа», как говорил Ленин о партии большевиков. Не случайно Лимонов назвал свой первый проект – «Национал-большевистская партия». Он тоже мечтал о новом формате, но пытался ввести в косное постсоветское политическое пространство поэтическую метафору и театральную игру. Он пытался синтезировать драматургию грубой искренности и драматургию художественного вымысла. Но у него не получилось. Постсоветское болото переварило НБП, втолкнуло в стандартный формат привычной, патологически консервативной в своих политтехнологиях (вплоть до лозунговых формулировок) оппозиции. НБП превратилась в «Другую Россию» – иначе говоря, в еще одну «Россию» в длинном скучном перечне «Единых», «Справедливых» и прочих Россий.

Нового политического языка не изобретено, а Интернет и так называемые социальные сети исключают многие ситуации, при которых мы раньше могли встретиться и опознать друг друга психофизиологически, поверить друг в друга. Сегодня нам приходится верить или не верить текстам, которые мы видим на экранах наших мониторов. А верить или не верить им, конечно, одинаково сложно. Поэтому выражение «новая неискренность», по-моему, очень уместно.

Самая близкая мне сегодня общественная инициатива – московское чаепитие (по аналогии с бостонским). Акция российских либертарианцев полезна хотя бы тем, что вводит молодых людей в новый европейский контекст. Пример того, что люди совершенно разных политических взглядов, познакомившиеся в Интернете, могут объединяться без обмана и самообмана.