Пол Кругман
SCHOT/DE VOLKSRANT-AMSTERDAM,NETHERLANDS/ CARTOONARTS INTRRNATIONAL/THE NEW YORK TIMES SYNDICATE
Польша – одна из относительно успешных стран Европы. Она избежала резкого спада, который поразил большую часть европейской периферии, а затем показала достаточно уверенное оздоровление.
Как вы можете видеть на графике, в последнее время рост замедлился, что в основном обусловлено экономией бюджетных средств, а также непонятным решением польских властей повысить в 2011 году процентные ставки, подражая Европейскому ЦБ.
Однако радует то, что по европейским стандартам мы не наблюдаем явных экономических ужасов.
И во многом этот относительный успех, очевидно, связан с тем, что Польша не только сохранила собственную валюту, но и сделала курс злотого плавающим. В итоге на протяжении ряда лет, когда на европейскую периферию устремились крупные капиталы, польская валюта дорожала (инфляционной разницы цен практически удалось избежать), и Польша сумела быстро скорректировать курс, когда разразился кризис.
Так что же намерено сделать польское руководство? Ну, конечно, присоединиться к еврозоне. После этого мне действительно хочется биться головой о стену.
Подумайте об Испании, Ирландии, а сейчас и о Кипре. Сколько еще доказательств требуется, чтобы понять, что евро – это ловушка, оказавшись в которой у стран может не остаться достойного выбора перед лицом кризиса? Даже если вы купились на легенду о Латвии, чего не должно было случиться, вы согласитесь, что членство в еврозоне – это в лучшем случае азартная игра с потенциально ужасной обратной стороной. Уравниловка никому не подходит.
На этой неделе Джо Вейзенталь сообщил в издании Business Insider о по-настоящему депрессивном состоянии индексов покупательной способности в Европе (эти индексы, основанные на данных опросов, служат тревожными индикаторами раннего оповещения для официальной экономической статистики). Нет никаких сомнений, что континент еще глубже погружается в рецессию, что справедливо даже для ключевых стран.
Читая эту новость, я вспомнил о том, о чем собирался написать, а именно: в обсуждении европейских проблем и спорах об экономии часто прослеживается тенденция стирать грань между двумя разными вопросами.
Один вопрос (он привлекает наибольшее внимание) связан с мерой затягивания поясов, которая навязывается странам-должникам. Очевидно, что выбор у стран-должников невелик, и они не могут уклоняться от требований «тройки» (Европейского ЦБ, Еврокомиссии и Международного валютного фонда), если только не захотят отказаться от евро. А эту линию пока никто не хочет пересекать, хотя Кипр и введение контроля за движением капиталов там делают такую возможность более реалистичной.
Я бы предположил, что в интересах самой «тройки» было бы призвать к смягчению политики экономии. Но даже скептики подхода затягивания поясов согласятся, что в какой-то степени экономить этим странам все равно придется; такова цена уравнительной кредитно-денежной политики.
Но есть и другой вопрос – статус Европы в целом.
В Европе случилось следующее: страны периферии заставили перейти к режиму крайне жесткой экономии, но это не было компенсировано ключевыми странами континента, по сути, последние тоже начали экономить, хотя и не так яро. Так что в итоге получилось резкое сокращение бюджетных расходов в Европе: разница между доходами и расходами бюджета с поправкой на деловой цикл сейчас гораздо меньше, чем была до кризиса, несмотря на то что спрос частного сектора остается очень слабым и не компенсируется смягчением монетарной политики.
Европейские политики, кажется, удивлены, что такой набор мер привел к рецидивному спаду, но удивляться им не стоит: это именно то, чего следовало ожидать, исходя из базовых законов макроэкономики.
В свою очередь, это говорит о том, что евро оказался еще более дефектной конструкцией, чем можно было бы спрогнозировать, опираясь на теорию оптимальной валютной зоны. В этой теории делался акцент на проблемах, с которыми сталкивается уравнительная система при возникновении асимметричных шоков – страны должны самостоятельно бороться с проблемами спада у себя, в то время как остальная часть валютной зоны переживает бум.
Но в периоды общей экономической слабости выясняется, что на эту проблему накладывается асимметрия давления, которое испытывают страны, когда государства, столкнувшись с трудностями, вынуждены ужесточать политику, а менее проблемные экономики не чувствуют необходимости смягчать политику. Таким образом, в целом политический и экономический курс получает сильный дефляционный уклон.
Заместитель редактора издания Atlantic Мэтт О,Брайен недавно написал, что с тем же вопросом страны сталкивались, когда существовал золотой стандарт. Эту проблему они впоследствии решили, отказавшись от привязки к золоту.
Если европейские политики действительно хотят спасти евро, им следует активно противостоять дефляционному уклону их системы. К сожалению, насколько я понимаю, они даже не хотят признать, что эта проблема существует.
![71-5-2-[Converted].jpg](/upload/medialibrary/403/71-5-2-eConvertedf.jpg "71-5-2-[Converted].jpg")
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Сомнительные дебаты сулят проблемы в будущем
Польша не намерена в ближайшем будущем присоединяться к еврозоне. Многие люди считают переход на единую валюту частью нашей давней мечты сблизиться с Западом. Однако все разделяют мнение, что мы должны рассмотреть этот вопрос только после окончания финансового кризиса. Что касается экономии, то после долгового экономического коллапса в 1980-х в польской Конституции в 1997 году было закреплено жесткое ограничение, согласно которому уровень госдолга не может превышать 60% от ВВП. Оно вряд ли будет отменено из-за глубоких противоречий в польском парламенте. Хуже того, экономические дебаты в Польше очень похожи на немецкие: в последние 20 лет дискуссия в основном велась по поводу того, какие расходы правительству надо сократить, почему оно должно еще урезать расходы и как сделать это скорее.
– Tomasz Mazurek, Польша
Г-н Кругман, вам нет необходимости биться головой о стену. Мы притворяемся, что хотим войти в еврозону.
– Jarek, Польша
Польша – очень смешная страна. И некоторые поляки могут сказать, что это отчасти обусловлено тем, что люди, управлявшие страной в течение 40 лет при тоталитарном, навязанном Советами режиме, каким-то образом сохранили контроль над банками, госструктурами и СМИ даже после свержения режима. Забавно, не так ли?
– B., Польша
Вы упускаете главное. У европейских политиков есть фундаментальная, непоколебимая вера в собственное всемогущество. Несмотря на то что веками практика доказывала обратное, они все еще верят, что политика может доминировать над экономикой. Польское правительство бесстрашно присоединится к еврозоне, поскольку чиновники уверены, что смогут решить любые последующие политические проблемы. Любое предположение о том, что у них может не остаться действенных инструментов, – это оскорбление их предполагаемого всемогущества.
– Steve Thomas,
Великобритания
Я не стал бы принимать на веру заголовки о присоединении Польши к еврозоне. Это стратегия игры в хорошего гражданина, запущенная для гарантирования продолжения поступления средств в страну, а также чтобы Польша могла участвовать в дебатах по реформированию нынешнего, предположительно сильно скомпрометированного институционального порядка Европы. В личных беседах политики на местном уровне довольно открыто об этом говорят.
– Е., Польша
Дарья Гармоненко