Юлия Качалкина Сергей Солоух. Шизгара: Роман. – М.: Время, 2005, 640 с. (Самое время!)
Лично для меня думать о романе – все равно, что думать о здании: в стольких побывал, – уже не ошибешься в планировке, перепутав чулан с туалетом, количество композиций ограничено. И входишь иной раз под своды незнакомые, но уверенно, – точно зная, где выход.
С романами дело обстоит почти так же: бывают похожими на институт или поликлинику, где существуешь по расписанию и соблюдаешь очередность; или – на многоквартирный дом, где самое интересное – конечно же, лестницы с их непредсказуемыми путями от двери к двери; а бывают – старинными усадьбами, где хозяева с завидным постоянством вот уже не первый век забывают Фирса. И этот Фирс – слуга многих поколений – долго ждет случайного гостя, готовый при встрече заговорить вас насмерть именами тетушек и дядюшек и всех внучатых племянников.
Роман кемеровского прозаика Сергея Солоуха (р. 1959) «Шизгара» написан в 1989 году, был номинирован на премию Букер (по рукописи), потом опубликован в журнале «Волга». Книгой же вышел даже позже следующего романа «Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева». Более всего, впрочем, Солоух известен рассказами.
Итак, «Шизгара». Это как раз такая усадьба, где Фирсом назначен автор, а герои давно съехали по своим делам. Причудливое повествование из жизни советских 70-х, географически разбросанное межу Южносибирском, Новосибирском, Вильнюсом и Москвой, с самого начала обрушивается на вас подробностями семейного неблагополучия университетского декана Сергея Михайловича Грачика и далее по цепной реакции вбирает в себя подробности неблагополучий уже всех людей, так или иначе с этой семьей связанных.
У декана, вынужденного в духе глубоко провинциальной эпохи блюсти нравы молодежи, двое сыновей – отщепенцы и стиляги. Один порядочно выпивает, другой носит волосы непозволительной длины и категорически безработен. Читает Сэлинджера, слушает запрещенный винил и знает о мире что-то такое, что старшему поколению и не снилось (помните наше одноименное кино?). Солоух сочиняет историю целого поколения «детей», так и не повзрослевших по сей день, – тех, кто сохранил в себе наивно-агрессивное сознание собственной уникальности и изгнанничества из культуры своей страны, потому что их культура была на Западе, где только-только начинали свое легендарное шествие Ливерпульские Жуки, Тед Хьюз жив, а У.Х. Оден – мертв, но еще недавно тоже был жив.
Впрочем, Солоух про двух последних молчит, предпочитая единственным и всемогущим символом свободы сделать «The Beatles», – сквозным образом цитируя строчки песен, комментируя их, используя в качестве модели для развития романтических взаимоотношений героев, буквально «гадая» по этим песням, куда двигаться повествованию. Поэтому и полон его роман девушек, вроде той, из «Norwegian Wood» и «Day Tripper», и юношей из «Two Of Us». Кстати, именно эта песня из последнего в альбомах группы «Let It Be» и помогает Солоуху на фоне общего романного бездействия вдруг выписать кусок удивительного авантюрного путешествия – побега младшего сына декана и его друга по подъезду в кузове грузовика. Когда на смену университетским и домашним площадям приходит дорога – опасная и безумная, – вот тогда и просыпается убаюканный читательский интерес.
Фирс замолкает, оставляя на потом уяснение всех родственно-матримониально-соседских связей, существующих между добрыми двумя-тремя десятками героев «Шизгары», и просто описывает приключение – так, как оно и должно быть, так, как давно всем хотелось услышать. Только, описывая, почему-то стесняется, называя подобную манеру «легким хлебом». А между тем этот «легкий хлеб» – лучшее, что есть в романе.
Не случайно и название романа: «Шизгара» – как обрусевший англицизм. Это я все к тому, что дух западной вольницы, желанный и, несмотря на все цензурные препоны, просочившийся к нам, неизбежно примет иное, не идентичное оригиналу воплощение.
Ирония, однако, просверкивает в романе Солоуха на самом неожиданном, уверена, и для самого автора месте: в одной из приведенных песенных цитат есть строчка «Sweet child in time». Так вот эта строчка с опущенным эпитетом «sweet» стала названием другого романа – романа Йена Макъюэна, бесхитростно переведенного у нас как «Дитя во времени». Какие перспективы толкований открывает это совпадение – предсказывать не берусь. Но что-то в этом есть┘ что-то есть определенно.
Дарья Гармоненко 
