Прием побеждает сюжет

НА ОБЛОЖКЕ этой книги написано: "Тем, кто уже посмотрел в глаза чудовищ, не стоит бояться гиперборейской чумы". К сожалению, это неправда. Дело в том, что роман Успенского и Лазарчука "Посмотри в глаза чудовищ" был в чем-то идеальной книгой. Или просто идеальной книгой жанра. Блестяще стилизованный (за исключением дурных стихов), остроумный и, наконец, смешной текст был не просто стилизованным, а - стильным.

После этого успеха читатель поневоле напрягается, он тревожится о продолжении. Любить авторов он все равно не перестанет, но хороший роман после очень хорошего - зрелище грустное. Наследуется от того, прежнего текста лишь драконья кровь, эликсир бессмертия, да культура приема.

Между тем начало его замечательно - вот доктор Иван Стрельцов, человек средних лет, попавший по распределению в какую-то глухомань. Оттуда попавший военврачом в Афганистан - ранение и болезнь, демобилизация. И вот бездомного доктора, шатающегося по Москве, приводят на постой к знакомому - "из глубины квартиры доносился негромкий, но невыносимо-пронзительный скрежет, в котором я не без труда опознал звук какого-то духового инструмента. Должен сказать, что в то время я не испытывал ни малейшего почтения к джазу, а также просто не переносил громкие звуки вне зависимости от их происхождения". "Как вы догадались, доктор!?" - "Посредством дедукции".

Дальше все как положено. Частное детективное агентство, темные силы, путешествия во времени.

Но пересказывать сюжет романа бессмысленно - особенно этого романа. Потому что сюжет распадается и остается стильный прием типа: "Мало кому известно, что первый вариант романа Александра Беляева "Человек-амфибия" назывался "Человек с железными жабрами", героя звали не Ихтиандром, а Прохором, и рассказывалось в этом романе про базу для подготовки диверсантов-разведчиков в Ялте┘ На следующий день после сдачи рукописи в издательство Беляева вызвали куда следует и настоятельно порекомендовали заменить железные жабры жабрами молодой акулы, исключить всякие упоминания СССР и вообще "перенести куда-нибудь подальше"┘ "Молодая советская наука в двадцатые-тридцатые годы вытворяла такое, что и ныне представляется чудом. А молодая советская цензура┘ сбивалась с ног в попытках заделать дыры в заборе. Иногда это удавалось, иногда нет. Во-первых, цензуре своевременно не докладывали, что является на сегодняшний день государственной или военной тайной. Во-вторых, в государстве тотального контроля, как ни странно, существовало множество изданий, трудноразличимых для Недреманного ока по причине мелкости оных. Цензоры на местах были невежественны, ленивы, а зачастую - просто пьяны┘

Детскую литературу, скажем, блюли жестоко, но выискивали в ней лишь идеологическую крамолу, допуская утечку самых передовых научно-технических секретов. Взять, к примеру, "Приключения Карика и Вали"┘".

Чтение - увлекательно, но постепенно события начинают размываться. Связи обрываются, тайны не раскрыты, герои разбегаются как тараканы. От текста, который начинается со слов "В первый понедельник апреля 1998 года┘" и описывает реальность вплоть до московского урагана полуторагодовой давности, ожидается, как кандидатский минимум от диссертанта, мистически-стильное объяснение экономического кризиса.

Получается, как в известном рассказе Хармса, о распитии фиктивным персонажем спиритуоза, который кончается словами: "Но куда же девался весь спиритуоз? Тут мы и сами теряемся в догадках. До свидания. Даниил Дандан". Весной в пустых садах шумят гипербореи, или зимой они трубят┘ В общем, черт его знает, чем дело кончилось.

Остаются лишь истории, стиль которых в современную массовую культуру вводила радиостанция SNC. Истории замечательные, написанные чудесно, но┘

Ищешь в конце этой книги фразу курсивом "конец первого тома". Ищешь, а не находишь. Фраза эта спасла бы многое, если не сняла бы все претензии к тексту.

Этой фразы там нет.

Что не исключает продолжения.