Странствия в горах языка

НОМЕР открывается "Совместными стихами" - новой формой, изобретенной тель-авивским поэтом и художником Михаилом Гробманом; в качестве примеров ее взяты дописанное Гробманом стихотворение Николая Олейникова и произведения, созданные в соавторстве с двумя ныне здравствующими поэтами - Павлом Пепперштейном и Алексеем Хвостенко. Дружеская состязательность, лежащая в основе этого вида вещей, не разрывает текст пополам, но, как ни парадоксально, лишь укрепляет его внутреннее единство, позволяя заново осознать конструктивный принцип цельности как таковой.

Воронежский поэт Александр Анашевич в "Истерии солдата" (раздел "Поэзия") использует суггестивную технику, интонационно уподобляющую текст раннесюрреалистическим, в духе Бретона и Супо, стиховым атакам на разум, и возникает воспаленная речь, голодным волком блуждающая вокруг бессмыслицы и смысла. Дитя обостренной культурной восприимчивости, эта речь идет на читателя сквозь кровнородственные средостения и оболочки культуры.

Николай Байтов в новом цикле стихов экспериментирует со словом и добивается освобождающей реакции удивления и смеха, пропорциональные отношения коих постоянно колеблются.

Московский литератор и художник Юрий Лейдерман (проза "Брат и сестра" в разделе "Герменевтика") демонстрирует особенности своего постконцептуального метода: изощренную въедливость толкований, тонкую работу с отдаленными семантическими ореолами понятий, ассоциативную дерзость. Итогом этой практики становится мерцающая, медитативная словесность, которую можно читать беззвучно, глазами, а можно и слушать, как музыку.

"Странствие в Ган-Элон" цфатского писателя Дмитрия Гденича (раздел "Главы из романа") - поражающая своим размахом усмешливая транспозиция дантовского трехчастного складня в плоскость самозабвенного рассказывания историй, сплетаемых во славу и угождение того Повествовательного Духа, чьи достоинства с упоением восхваляли немецкие романтики. Стиль публикуемых глав, как, впрочем, и всего романа, есть живая плоть радующихся своему изобилию странствий, и единственно в нем, в этом стиле, и раскрывают они свой маршрут.

Публикуемый в разделе "Рассказ" "Мраморный таракан" петербуржца Николая Кононова являет то же победоносное восстановление психологизма, что происходит в романе "Похороны кузнечика", снискавшего автору славу уже не только поэта, но и прозаика.

Приподнятая самоуверенность палачей и жертвенное расточительство их пленников, готовых принять от своих повелителей всю меру и всю безмерность зла, ибо в этом солидарном художественном промысле брезжит для них мучительный и мистический свет - кентавр господства-подчинения стоит в центре прозы пражанина Дмитрия Волчека (фрагменты романа "93" в разделе "Чужое и свое"), истинный протагонист которой - выверенный до последнего вздоха русский язык, причудливая исхищренность его, сочетающаяся со своего рода экспрессивным неоклассицизмом, взывает к отдельному разбору.

В разделе "Первая публикация" читателя ждет встреча с сенсационной находкой - стихотворной драмой "Тушинский лагерь", принадлежащей перу Ильи Сельвинского, в 20-е - лидера русского конструктивизма. Написанная более 60 лет назад и содержащая неканоническую трактовку российской истории, в которой акцентируется инородческий, в частности еврейский, субстрат. Пьеса по обстоятельствам времени не могла быть напечатана и лежала в его домашнем архиве - пока дочь Сельвинского не передала рукопись редакции "Зеркала".

Тель-Авив