0
9137
Газета Персона Интернет-версия

11.05.2017 00:01:00

Граммар-наци пишут с ошибками

Тэги: русский язык, лингвистика, психолингвистика, филология, будущее, наука, образование, политика, бюрократия, словари, интернет, мемы, рф, законы, реклама, тоталитаризм, джордж оруэлл


русский язык, лингвистика, психолингвистика, филология, будущее, наука, образование, политика, бюрократия, словари, интернет, «мемы», рф, законы, реклама, тоталитаризм, джордж оруэлл Растиражированный образ – неплохое подспорье для конструирования мемов. Леонардо да Винчи. Мона Лиза. 1503–1519. Лувр

В конце 2016 года под редакцией Максима Кронгауза вышли «Словарь языка интернета.ru». О культуре языка и способах лингвистических манипуляций с Максимом КРОНГАУЗОМ побеседовала Юлия ГОРЯЧЕВА.


– Максим Анисимович, в какой степени ваш отец, поэт и переводчик Анисим Кронгауз, повлиял на ваш интерес к филологии?

– Мой папа со мной очень много разговаривал. Мы гуляли и разговаривали обо всем. Еще он со мной много играл в шахматы. Он хотел, чтобы я стал шахматистом. Но я любил язык, любил сочинять и придумывать. Лет в пять или шесть написал первую книгу, детектив под названием «Что означают следы». Ну и, конечно, я очень много читал, кажется, с трех лет. По семейной легенде, первой книгой, которую я прочел, были «Три мушкетера».

– Что вам представляется самым интересным и перспективным в лингвистике?

– Я занимаюсь очень разными проблемами. Наверное, можно сказать, что мои интересы сильно менялись, хотя время от времени возвращаюсь к старым темам. Сегодня мне интересны пограничные области лингвистики – социолингвистика и психолингвистика, то есть та проблематика, которая связывает язык и речь с внеязыковыми феноменами: культурой или, шире, цивилизацией, с одной стороны, и мышлением, познанием, памятью, с другой. Говоря о мышлении и памяти, я имею в виду не только индивидуума, но и общество, то есть «психо» и «социо» тут снова вместе. Эти области являются и самыми перспективными, потому что выводят лингвистику в общее пространство гуманитарного знания. Правда, вместо «психолингвистики» в наше время чаще употребляются другие термины, более точные и конкретные. Поэтому назову когнитивную лингвистику и нейролингвистику. Ну и, конечно, компьютерную лингвистику. Тут тоже перспективы огромные. Человечество с энтузиазмом расстается со своими компетенциями, точнее, передает их машине.

– В какой степени в эпоху глобализации и расцвета компьютерных технологий меняется русский язык? Каким вы видите будущее русского языка через 5–10 лет?

– Это и есть самые важные вопросы современной социолингвистики. Современные речевые практики, связанные в том числе с новыми коммуникативными пространствами, оказывают огромное влияние на язык вообще и русский в том числе. Но именно поэтому лингвист и не может предсказать будущее языка даже на 5 или 10 лет вперед. Изобретение нового гаджета, появление нового коммуникативного пространства могут очень сильно повлиять на язык. За последние десятилетия произошло несколько коммуникативных революций такого рода: изобретение компьютера, мобильного телефона, а потом и смартфона, появление блогосферы и социальных сетей. С другой стороны, не исключено, что время революций завершилось. Ведь ни умные очки, ни умные часы ничего нового в коммуникацию и далее в язык не привнесли. В любом случае компетенции лингвиста недостаточно, ведь причины масштабных изменений языка лежат вне языка.

– Каковы цели возглавляемой вами лаборатории в Высшей школе экономики?

– Цель простая – понять, как устроена конфликтная коммуникация, и описать ее архитектуру: время, пространство, типовые роли участников, их цели и коммуникативные стратегии. Но это простота формулировки, а проблема настолько сложна, что подбираться к ней приходится издалека. Один из возможных подходов – изучение речевого этикета, который может и защищать от конфликта и агрессии, а может и провоцировать их. К речевому этикету ведь относится не только вежливость, но и антивежливость.

– Что надо делать для культуры русского языка? Где надо работать в первую очередь – в школе, других  детских учреждениях или семье?

– «Работать» в семье не надо, хотя именно семья оказывает наибольшее влияние на формирование языковых способностей. В семье надо просто общаться, разговаривать не только с ребенком, но и всем членам семьи друг с другом. Собственный пример гораздо действеннее предписаний и указаний. Еще очень важно вместе с детьми читать. То, что семья не дала в смысле общения и языка, можно лишь отчасти компенсировать в детских садах и школах. В любом случае это нужно делать, хотя современная школа такую задачу перед собой пока не ставит.

– Верно ли то, что вы противник так называемой защиты русского языка? Объясните, пожалуйста, свою позицию.

– Мне просто очень не нравится это словосочетание. Если оценивать ситуацию объективно, русскому языку не грозит умирание. Поэтому слово «защита» провоцирует вопрос «от кого?». И если мы задумаемся, то окажется, что чаще всего призывают защищать язык от его носителей, от нас самих. Ведь не какие-то враги со стороны пришли к нам и «портят» наш язык, а мы сами это делаем. И наконец, все эти слова – «порча», «деградация», «гибель» – это все неправда, потому что язык в ситуации глобальных внешних изменений не может не меняться, если, конечно, мы хотим, чтобы он оставался живым. Русский язык остается живым и меняется. И спасибо ему за это.

– Какие курьезные случаи по защите родного языка вы можете привести?

– Обычно самые ярые «защитники» языка разоблачают себя сами. Например, знаменитые «граммар-наци», уличая кого-то в ошибке, часто делают это неграмотно с новыми орфографическими или пунктуационными ошибками. Еще один тип саморазоблачения – это официальные тексты в защиту русского языка, написанные чудовищным бюрократическим языком. К сожалению, не избежал этого и «Закон о государственном языке РФ».

– Вы являетесь автором недавно вышедшего «Словаря языка интернета.ru». Что вас побудило к занятию этим проектом? Как оценивается успешность подобных словарей?

– Я считаю, что изучение языка в Интернете, новой коммуникативной среде, дает лингвистам возможность обнаружить механизмы изменения языка, как язык меняется в зависимости от условий коммуникации. Я давно обратился к этой теме, и словарь стал естественным продолжением моей работы, представленной в книге «Самоучитель олбанского». Но писать словарь одному гораздо тяжелее и, главное, скучнее, чем в хорошей компании. Да и знание сегодняшнего Интернета, которое привнесли мои молодые соавторы, бесценно, за что им весьма благодарен. Успешность словаря определяется в первую очередь количеством людей, которые им пользуются. Но для нас словарь языка Интернета был не только словарем, но и результатом научного исследования. Поэтому нам было важно мнение коллег, и мы рады, что книга вызвала и профессиональный отклик.

– Ваша книга «Русский язык на грани нервного срыва» дополнена главой об особенностях изучения новояза. Что вы видите наиболее сложным, но перспективным в изучении этого направления?

– Вы говорите о новом издании моей довольно старой книги, ей как раз исполнилось 10 лет. За словом «новояз» в данном случае скрывается не столько классический пример «тоталитарного» языка, придуманного Джорджем Оруэллом, сколько современный политический дискурс, нервный и рваный разговор власти и общества. Тема очень актуальная и вместе с тем вечная – язык как инструмент манипулирования. Кроме теоретического интереса здесь заложен и практический: кто управляет языком, тот правит миром. Но исследование языковых манипуляций нужно не только манипуляторам, но и тем, кем они манипулируют. Осознание самого факта манипуляции и есть лучшая от нее защита.

– Так называемые мемы – почему их надо изучать?

– Мемы – один из механизмов внедрения в нашу голову. Ведь мемами, по существу, являются и политические лозунги, и рекламные слоганы. Особая роль мемов в Интернете определяется скоростью распространения и охватом. Исследование жизни мемов – от рождения до смерти – и критериев, обеспечивающих их успех, – чрезвычайно важная прикладная задача, в решении которой заинтересованы и коммерческие структуры, и политические.

– В одном из интервью говорили об изучении социальных диалектов как об очень важном направлении. Проиллюстрируйте этот тезис, пожалуйста.

– То, как говорят люди, сообщает о них много больше, чем они хотели бы нам сообщить. Но современная русская речь меньше говорит нам о месте рождения или проживания человека и больше о его образовании, социальном круге, то есть дает нам прежде всего социальную характеристику говорящего. Изучение социолектов позволяет, в частности, максимально уточнить такую характеристику. Образно говоря, мы по речи человека пишем его социальный портрет.

– Ваш девиз исследователя?

– Изучать то, что интересно самому. Но, честно говоря, я бы не назвал это девизом, это скорее внутренняя потребность.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


КПРФ уже тесно в политконсенсусе

КПРФ уже тесно в политконсенсусе

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единение с властью ради СВО для левых стало смирительной рубашкой

0
1136
Партия Миронова борется за второй тур

Партия Миронова борется за второй тур

Иван Родин

Выборы в Госдуму по одномандатным округам начали беспокоить оппозицию

0
1149
Кассационные суды немного приподнялись над системой

Кассационные суды немного приподнялись над системой

Екатерина Трифонова

Обвинительный уклон сохраняется в условиях неизменности кадровой политики

0
1049
Что может выиграть Россия от сценариев двуполярности или многополярности

Что может выиграть Россия от сценариев двуполярности или многополярности

Михаил Сергеев

На Западе и в РФ не уверены в способности Китая стать вторым центром доминирования

0
1745

Другие новости