Сергей Брутман Осилил объемистую, разбросанную по разным сайтам интернета дискуссию вокруг того, что в сети называют «новгородским делом» – делом об аресте Антонины Федоровой. В марте с.г. она была помещена в СИЗО по обвинению в покушении на убийство дочери: следствие полагает, что трехлетнюю Алину мать сбросила в лестничный пролет.
Конечно, Кирилл Мартынов, гражданский супруг Антонины, развернувший мощную кампанию в защиту супруги в интернете, – молодец. Мужчина обязан защищать свою женщину. В остальном – впечатление грустное.
С «дискуссией»-то я погорячился. Кто-то разбирает формулировки прокуратуры – тщательно и профессионально. А другой просто с наслаждением поносит всех, кто... нет, не настаивает на вине арестованной – таких я, во всяком случае, не нашел, – а просто противоречит общему хору. Такой диссидент объявляется как минимум человеком морально нечистоплотным. А то и – отрабатывающим «заказ» прокуратуры (городской прокуратуре, сидящей в обшарпанном помещении, деньги больше девать некуда...).
Все знакомо до боли: есть два мнения – мое и неправильное (хуже – подлое!). А «неправильно» – инако – мыслящему или даже просто пересказывающему версию прокуратуры, можно грубить и смутно угрожать.
Грустно, девушки, сказал бы мой любимый литературный герой. Но еще грустнее, что на одном из сайтов я прочел: «Гражданское общество встало на защиту матери». Так вот ты какое, оказывается, гражданское общество?! А я-то был убежден, что в России тебя не только нет, но и – при текущем положении дел – быть не может.
Даже создание Общественной палаты, некоторые члены которой включились в кампанию вокруг «новгородского дела», меня в обратном не убедило: из-за кривобокости оной палаты, куда власть поназначала преимущественно людей, власти любезных.
Заметим, что не первый раз чей-то ребенок оказывается вдали от матери, подвергнутой заключению. Просто знакомых, которые могут организовать «информационное обеспечение», у других матерей нет. Это женщины из других слоев. «Гражданское общество» о них не слыхивало, ему больно только тогда, когда боль причиняют кому-то знакомому.
Есть свои – и чужие. Есть мнение своих – и неправильное. Пресловутое «классовое чутье» трансформировалось в кастовое. «Чужой» – необязательно необразованный или «простолюдин». Тут иная проводится граница.
Не помню, чтобы «гражданское общество» заступилось за мать двоих детей (10 и 5 лет) Светлану Бахмину. До суда она провела в СИЗО почти полтора года. Потом по весьма спорному обвинению, которое опровергали, к примеру, свидетели, Бахмина получила 7 лет. Причем суд так увлекся, что впаял ей в приговоре строгий режим заключения, вогнав в краску даже Генпрокуратуру, вынужденную напомнить, что строгого режима женщинам в РФ не полагается. А когда она попросила отсрочки приговора до достижения младшим ребенком возраста 14 лет, ей было отказано.
Заступались за Бахмину правозащитные организации, уцелевшие со старых времен. Молодое и энергичное «гражданское общество» молчало. Не в том ли дело, что Бахмина была, мелким в общем-то, клерком в ЮКОСе, а всех, кто причастен к ЮКОСу, накрыло волной высочайшей ненависти?
Тот, кого намерена растоптать власть, может на это «гражданское общество» не рассчитывать? Надеюсь, понятно, что под властью я имею в виду отнюдь не провинциального прокурора. «Гражданское общество» существует не вне законодательного поля. Оно старается влиять на формирование этого поля и следит за соблюдением духа законов всеми – включая людей, которым общество вручило законодательную и исполнительную власти. Оно предполагает верность ценностям, которые у нас называются – почему-то с презрительной усмешкой – «общечеловеческими». Перечислять их не стану: одни и так знают, другим – ни к чему.
Без этих ценностей гражданское общество, хоть «снизу», в интернете, его создавай, хоть по приказу «сверху», неизбежно становится тоталитарным. К тоталитаризму формальной власти мы уже худо-бедно приноровились. Знаем, как ему противостоять. Тоталитаризм «снизу» – новинка. Одна надежда: что я не дождусь расцвета такого «гражданского общества».
