Андрей Ваганов «Об итогах рассмотрения на заседаниях Российской академии наук, Российской академии медицинских наук и Российской академии сельскохозяйственных наук проблемы генно-инженерно-модифицированных организмов». Так был сформулирован один из вопросов повестки дня одиннадцатого заседания Межведомственной комиссии по проблемам генно-инженерной деятельности.
Вывод, к которому пришли академики трех академий, проводившие экспертизу системы обращения с генетически модифицированными организмами (ГМО): в Российской Федерации разработана эффективная база по регулированию деятельности в области создания ГМО.
Естественно, для общества в проблеме ГМО важен в первую очередь вопрос их биобезопасности. «У нас в академии больше десятка институтов занимаются этой проблемой, – заявил вице-президент РАСХН Лев Эрнст. – Получены десятки линий трансгенных растений, трансгенные кролики, овцы, перепелки и несколько видов рыб. Трансгенные свиньи с увеличенным содержанием гормона собственного роста дают больше постного мяса и более устойчивы к инфекциям. Мы их исследуем уже на протяжении восьми поколений, но последнего эффекта объяснить пока не можем. Сами употребляем в пищу их мясо, и пока еще никто не умер».
Во всем мире организмов, геном которых был модифицирован с помощью генной инженерии, довольно много: планария, мышь, курица, насекомые, рыбы, клетки человека. Таким методом, например, получена популяция комаров, которые не могут быть хозяевами для малярийного плазмодия. Коммерчески используются сорта генетически модифицированного картофеля, устойчивого к колорадскому жуку┘ «И все-таки ученым в России не очень удается объяснить публике, что они делают», – к такому заключению пришел академик РАСХН, руководитель центра «Биоинженерия» Константин Скрябин, выступая в конце февраля на 2-й международной школе-семинаре «Проблемы генетической безопасности: научные инновации и их интерпретация». Этот семинар был организован посольством Великобритании в России и Институтом общей генетики РАН.
Вот некоторые факты, приведенные в выступлениях участников семинара.
В 2001 году 67 млн. гектаров сельскохозяйственных земель во всем мире были отведены под выращивание генетически модифицированных растений; в Великобритании – 2,5 млн. гектаров. Европа ввозит ежегодно 17 млн. тонн генетически модифицированной сои. Лидер в выращивании ГМ-растений – Китай. Всего же в мире 18 стран занимаются выращиванием ГМР. В их числе – ЮАР, Австралия, Румыния, Болгария, Индия, США, Канада, Испания┘ «В Российской Федерации нет ни одного генетически модифицированного растения, которое использовалось бы коммерчески. И, по моему мнению, – это экономическая катастрофа», – уверен Константин Скрябин. В доказательство такого вывода руководитель центра «Биоинженерия» привел такие данные.
В 2000 году только от колорадского жука потери урожая картофеля составили 18%. (А в прошлом году в Ленинградской области от этого жука было потеряно 32% картофеля.) Россия в среднем производит ежегодно 34 млрд. тонн картофеля. Следовательно, потери нашей страны от «эпидемии» колорадского жука – около 2,5 млрд. евро.
Не лучше обстоит дело и с другими сельскохозяйственными культурами. 50% урожая сахарной свеклы в Российской Федерации гибнет от различных заболеваний. Поэтому мы просто вынуждены на 70% обеспечивать потребности населения в этом продукте за счет импорта сахара, полученного из сахарного тростника. Если даже всего на 20% снизить эти потери – а генно-инженерные технологии позволяют это сделать, – то это сразу создаст дополнительные рабочие места, изменит всю инфраструктуру сельского хозяйства в стране.
Однако, по словам Константина Скрябина, в России вместо этого несколько лет активно обсуждается решение о приостановке всех работ по трансгенам. «Борьба вокруг генетически модифицированных растений в мире разворачивается, по существу, вокруг территории России», – подчеркивает академик Скрябин.
На Британских островах, впрочем, тоже не все обстоит гладко. Так, ведущий эксперт Великобритании по ГМ-политике и законодательству (Министерство по делам окружающей среды, продуктам питания и сельскому хозяйству) Дэвид Кальпин отметил, что все супермаркеты в Англии приняли решение не использовать в продаже продукты с генетически модифицированными компонентами. «То есть мы сталкиваемся с политической проблемой, – считает английский эксперт. – У населения нет однозначного отношения к генетически модифицированным продуктам. Люди хотят больше знать о рисках и преимуществах ГМО. Поэтому наша стратегия – максимальная доступность информации о ГМО».
«А как реально может повлиять (и может ли вообще повлиять) общественное мнение на принимаемые правительством Англии решения в области генно-инженерной деятельности? Чем гарантируется независимость экспертизы?» – поинтересовался я у Дэвида Кальпина.
«Общественные дебаты – не референдум, – однозначно подчеркнул Кальпин. – Цель дебатов – синтезировать высказывание мнений, узнать озабоченности общества, как-то удовлетворить эти озабоченности. Министерства не хотят идти против общественного мнения, но нам надо будет представить четкие научные доказательства преимущества ГМО. И независимость эксперта означает, что ученые не являются правительственными служащими».
Дарья Гармоненко