В Германии не так, как в России

Надо полагать, что теперь уже бывший внешнеполитический советник германского канцлера Михаэль Штайнер на всю оставшуюся жизнь запомнит поздний московский вечер 2 ноября, проведенный им в аэропорту Внуково-2.

Позади было долгое утомительное азиатское путешествие с остановками и переговорами Герхарда Шредера в Пакистане, Индии и Китае. Визиты прошли успешно. Канцлер укрепил свой имидж авторитетного представителя Запада. Оставалась лишь остановка в российской столице. Герхард Шредер заранее договорился с Владимиром Путиным о свидании на обратном пути. Советник канцлера в связи с этой встречей задействован не был. Так что на последнем воздушном перегоне ему вполне и заслуженно можно было расслабиться. Да и выпить.

Приземлившись в ту первую ноябрьскую пятницу в Москве, канцлер отправился в близлежащую правительственную резиденцию к российскому президенту, а Михаэль Штайнер продолжил отдыхать в его аэробусе, который входит в состав правительственного авиационного спецотряда германских ВВС и соответственно обслуживается.

Отлет задерживался. Трудно сказать, почему это нервировало внешнеполитического советника. В один момент, оказавшийся впоследствии для него далеко не прекрасным, он поднялся из кресла и с насупленным недовольным лицом начал бродить по салону бизнес-класса, пока не наткнулся на представителя германского военного атташата в Москве, направленного, что в порядке вещей, помогать в случае необходимости команде канцлерского аэробуса. Это был оберфельдфебель Марио П., полная фамилия которого почему-то не называется.

"Почему нас не заправляют?" - ни с того ни с сего брюзгливо пристал к нему Штайнер. У старшего фельдфебеля были, однако, свои проблемы. И отвернувшись от приставшего незнакомого штатского господина из Берлина, он обратился к своему коллеге унтер-офицеру из состава экипажа: "Сначала мы обсудим дела с вами". Да и откуда солдату было знать, что перед ним важная птица - сам внешнеполитический советник пятидесяти с небольшим лет, профессиональный дипломат с большим опытом и стажем, откомандированный из МИДа в ведомство федерального канцлера, наконец, чиновник высшего разряда, обеспечивающего ему ежемесячное жалованье не ниже 15 500 марок.

Находившийся слегка подшофе Штайнер буквально вскипел и вознегодовал от такого солдатского непочтения. И громко вскричал, имея в виду оберфельдфебеля из московского атташата: "Что это за дерьмо тут ходит?" А потом немецкая пресса со ссылкой на свидетелей добавила, что Штайнер еще грубо требовал от Марио и команды принести ему в самолет черной икры.

... Богатая Германия крайне бедна на ругательства. В ее народных недрах не родилось ничего такого, что хотя бы отдаленно могло конкурировать с нашей матерщиной. Высшее немецкое достижение в этой области звучит вполне пристойно и безобидно: "Поцелуй меня в зад". Примерно - иди к черту. Или, на худой конец, к дьяволу. Литературно его озвучил сам великий Иоганн Вольфганг Гете в знаменитой драме о благородном свободолюбивом рыцаре "Гец фон Берлихинген".

Упомянутая часть человеческого тела фигурирует в качестве если не главной, то более чем заметной отправной точки немецкого юмора, особенно в самодеятельных рамках рейнских карнавалов. Она же широко употребляется в иносказаниях. В зависимости от сочетания слов, окружающих односложное краткое "Arsch" ("зад", "задница"), произнесенное может пониматься не только в приведенном выше смысле, но и "у черта на куличках", "на-кась, выкуси", "коту под хвост", "все насмарку" и т.д. Обидные сочетания с тем же словом звучат как подхалим или лизоблюд.

На свою беду, герр советник Штайнер разразился самым грубым и обидным ругательством из этой серии. К тому же он обозвал военнослужащего, находившегося (что усугубляло проступок) при исполнении служебных обязанностей. А в таких случаях у немцев дело нередко принимает серьезный оборот. Инцидент, как правило, доносится до сведения начальства и продолжается жалобой по служебной инстанции.

Так и поступил оберфельдфебель Марио П., затаив в душе обиду на задиристого дипломата. Последний, вернувшись в Берлин, скорее всего уже на следующий день забыл о происшедшем, предавшись срочным делам.

Между тем в Министерстве обороны уже лежала шифровка из военного атташата при московском посольстве ФРГ со служебной жалобой фельдфебеля, поддержанной другими его сослуживцами, и изложением обстоятельств случившегося на борту канцлерского самолета во время его промежуточной стоянки во Внуково-2. В свою очередь, министерство, как положено, обратилось за разъяснениями поведения Михаэля Штайнера по месту его службы в ведомство федерального канцлера.

Дело пытались замять. Чиновник был готов принести личные извинения старшему фельдфебелю и военным стюардам экипажа правительственного лайнера, которым вроде бы тоже досталосьа. Но произошла "утечка". О стычке Штайнера с Марио П. каким-то образом пронюхала пресса, а может, ей даже подбросили "жареные факты", хорошо пригодные для скандальчика, связанного с одним из ближайших помощников главы правительства.

Спустя пару недель первой эту историю вынесла на общественное обозрение берлинская газета "Тагесшпигель". Полная сочувствия к солдатам, на которых обрушиваются зарвавшиеся чинуши, она поведала, что Штайнер неоднократно и недопустимо обзывал оберфельдфебеля. Разматывалась и версия о черной икре. Подхваченная другими СМИ, история была окрещена "икорным скандалом".

Штайнер попытался было через ту же газету выразить сожаление по поводу проявленной "несдержанности", объяснив свой срыв усталостью после напряженных дней азиатской поездки канцлера. Но ему тут же кроме черной икры и "дерьма" припомнили другие случаи грубого высокомерия, а заодно и неудачных внешнеполитических рекомендаций.

Скандал грозил выйти далеко за рамки икорной и ругательной первопричины. В этой ситуации Штайнеру, возможно, намекнули на желательность удалиться с политической авансцены и линии огня, а может, он и сам пришел к такому вынужденному выводу, чтобы не доводить скандал до белого каления. Он положил на стол канцлеру заявление об отставке. Она была принята. Михаэль Штайнер откомандировывался обратно в МИД.

* * *

История поучительная. По нашим российским меркам нечто подобное представляется почти невероятным. Что там уж не ахти какое оскорбительное слово, брошенное в адрес немецкого военнослужащего! Кто не знает, как направо и налево титулуют и пригвождают крепким матом своих подчиненных российские начальники.