О доблести, о подвигах, о славе

ВНОВЬ и вновь убеждаюсь я в проницательности учителей наших, греков, которые утверждали, что друзья познаются в беде. И вот сегодня третьеримская практика подтверждает древнюю мудрость.

Стоило только тайному легиону бросить в свои застенки виднейшего нашего олигарха, как претор Лужков заявил, что готов сменить арестанта на его месте. Не в том смысле, что возглавить принадлежащую олигарху медиа-империю, а на нарах. Вот это по-нашему, по-античному. Гуси Рим спасли, а Лужков спасет Гуся, подумал я. Можно ли было предположить, что претор способен на столь самоотверженный поступок, сравнимый разве что с подвигом друга моего, Муция Сцеволы, который, помнится, пошел в бой с сожженными руками. Да, теперь таких людей почти нет, а скоро и совсем не будет...

Как же я ошибался! Скептик с двухтысячелетним стажем, я и помыслить не мог, что благородный пример окажется столь заразительным. О своей готовности сесть вместо Гусинского уже объявили наилучшие наши патриции: Чубайс, Бендукидзе, Авен, Хакамада... И, судя по всему, очередь возле железных тюремных ворот продолжает расти, ибо в затылок друг другу выстроились все партийные друзья и соратники означенных лиц.

Потрясенный такой самоотверженностью, я устыдился своего скептицизма. Тем более что даже женщина готова на жертву. И уже собирался я пристроиться к очереди, спросив, кто тут крайний, но в последний момент задумался. Ведь что получается: если Гусинский и впрямь виноват, то благородные патриции хотят избавить его от справедливого наказания. А если он, наоборот, неповинен, то за что им сидеть?

Пребывая в таких вот сомненьях и раздумьях, я, не доходя до застенка, повернулся и пошел восвояси. Подвигу не суждено было свершиться.