Славянский Лир

В формате «Маски Плюс», сопутствующего проекта «Золотой маски», уже не первый год знакомят зрителя с театральными постановками стран СНГ и Балтии. На этот раз спектакль «Король Лир» театра «ДАХ» из Киева вошел в афишу фестиваля.

Трагедия Шекспира для театра «ДАХ» стала поводом для поиска собственного театрального языка. Словно ставят не английского барда, а то, что записывалось до него. Легендарные предания Британии трансформируются в этом спектакле в праславянство, а история о короле Лире, разделившем королевство между дочерьми, подчиняется законам обрядового церемониала. Этнохаус-группа «Дахабраха», расположившаяся на балкончике в глубине сцены, с песнопениями украинского фольклора и живым оркестром и есть в этой постановке рассказчик, аккомпаниатор визуальному ряду спектакля, в котором нет драматического слова, а есть слово вокальное.

Этот замечательный ансамбль был создан Владиславом Троицким, режиссером «Короля Лира» и основателем театра «ДАХ». Сначала думали, что «Дахабраха» будет оказывать только музыкальное сопровождение к постановке «Макбет. Пролог», но вскоре стало понятно, что, пустив такого козла в огород, театру придется поступиться правами и отдать куда больше пространства, чем первоначально предполагалось.

«Дахабраха», обращаясь к славянской архаике, вместе с тем дает такую музыкальную и вокальную обработку, что слышишь и современную тональность древних песен. Есть какая-то неуловимая дистанция к взываемой к жизни архаике – не ирония постмодернизма, не подробная реконструкция ритуала, не растворение в стихии язычества, а деликатное вторжение с эффектом любования древних ладов, осторожное, нежное, тихое.

Этой группе отдано право на повествование. На сцене же перед нами разворачивается цепь сменяемых молчаливых картин. Спектакль идет в разных пространствах: в первом акте это что-то типа трактира, в котором рассаживаются посетители. Можно назвать этот акт «белым», поскольку среди масок, населивших шинок, мелькнут три грации в белых платьях. Пространство не дышит трагедией. Только в самом начале из глубины сцены мелькнет и продефилирует на высоких каблуках смерть с косой, процокает через сцену и растворится. Жизнь этого кабачка решена в стилистике Кустурицы.

Второй акт – черный, с королем Лиром входит тема смерти. Сценический пол засыпан черной землей, которая в финале станет большим кладбищем.

Лица актеров скрыты под масками. В экспрессивной маске Лира застыло выражение скорби. Треуголка на голове, домотканый половик, накинутый на плечи, – таков Лир в спектакле. Словно этот Лир сошел с иконы, нарисованной деревенским простодушным маляром.

К его рукам еще приделаны жерди, которые увеличивают эффект экспрессии, состояния, проявляют главное событие той или иной сцены. Вот Лир идет к дочери Регане. Скрещиваются жерди отца и дочери – складывается домик, куда путь отцу закрыт. Он идет в другую сторону к дочери Гонерилье, и мизансцена повторяется. Закрыт путь и туда. Внутри такого палочного домика оказывается Корделия – так решается смерть любимой дочери.

Начиналось же все в этой семье счастливо. Вот отец с дочерьми собрались вместе, как будто все позируют местному художнику, счастливо встав вокруг главы рода. Но этот семейный портрет начнет разваливаться. В домике смерти, в этой ловушке из скрещенных палочек, вскоре окажется и сам Лир с верным Шутом, колокольчики которого будут нежно и беззащитно переливаться в этом кладбищенском пространстве.

Музыкальный аккомпанемент нарастит ритм, убыстрится бой барабана. Место маскам живых уступят маски, снятые с мертвых. Белые слепки водрузят на палки, которые воткнуты в живую землю, а семья с портрета найдет свой предел в сырой земле.

Новационный театр зачастую ищет идеи в архаике. Театр «ДАХ» как раз идет по этому пути. Историю о короле Лире киевляне подчиняют эпическому повествованию о гибели рода, что для Древнего мира являлось глубокой трагедией.