Европеизация – не смертный грех

Президент Молдавии Владимир Воронин считает несправедливым то, что он не может съездить на могилу матери, которая похоронена в Приднестровье.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

– Российско-молдавские отношения охладели до такой степени, что в России создается впечатление, будто вся жизнь в Молдавии посвящена борьбе с Москвой. Тем не менее было время, когда у вас были довольно доверительные отношения с Кремлем. Куда все ушло? Что нужно сделать, чтобы отношения вновь стали прежними?

– То, что в России создается такое впечатление о Молдавии, – это, скорее, вопрос к вашим СМИ. Поскольку у нас в Молдавии транслируются все российские каналы, то из них, собственно, мы всякий раз и узнаем о том, что мы боремся с Россией. Жизнь в Молдавии на самом деле посвящена совсем другим вещам. И в этом легко убедиться. Нынешняя власть в Молдавии занята в том числе тем, что посвящает свое время восстановлению памятников русской культуры. К примеру, первым восстановленным музеем в Молдавии в 2001 году стал дом-музей Пушкина в Долне. Потом было строительство гигантского мемориала на Шерпенском плацдарме, где в 1944 году пали тысячи советских воинов. Теперь вот реконструируем Мемориал Победы в Кишиневе. Восстанавливаются памятники воинской славы в каждом селе, в каждом городке. Русский язык в Молдавии законодательно защищен статусом языка межнационального общения, а наш парламент еще два года назад официально закрепил за Молдавией статус полиэтничного государства. Треть школ в стране – с преподаванием на русском языке. Никаких языковых ограничений при получении высшего образования, вплоть до Академии публичного управления при президенте. По моей инициативе в этом учебном заведении, собственно, и были открыты группы обучения на русском языке. Все официальные документы дублируются на два языка, в парламенте все дискуссии и выступления сопровождены переводом. Мы еще три года назад приняли закон о множественном гражданстве. Может быть, это и есть борьба с Россией?

Хотя, если быть откровенным, скажу: все это мы делаем не для России. Русская культура и русское наследие – органическая часть нашей многонациональной молдавской культуры, и русское в Молдавии мы защищаем как свое родное, от которого отказываться не собираемся. Такое же, кстати, родное, как и украинское, гагаузское, болгарское, еврейское. Полиэтнизм – это наше богатство. А кто отказывается от богатства?

– Почему все-таки в России складывается впечатление, что сегодняшняя Молдавия стремительно отдаляется от России?

– Я думаю, что подобный образ Молдавии – дело рук тех, кто и к самой России относится, мягко говоря, не совсем уважительно. Кто противопоставляет Россию и Европу, для кого Россия – нечто замкнутое, отгороженное от всего мира. Ведь по большому счету что в первую очередь воспринимается некоторыми вашими чиновниками в качестве антироссийской политики в Молдавии? Наш курс на европейскую интеграцию. Объясните мне, что в европейской интеграции антироссийского? Россия – это ведь значительная часть Европы! Петр Первый окно в Европу прорубал, европеизировал Россию, а теперь европеизация – это смертный грех. На мой взгляд, это по меньшей мере странно. Мы в Молдавии считаем, что наши страны идут общим курсом на сближение с Европой. У вас по-настоящему европейский президент, возвращающий России ее европейскую миссию, перед ним во многом стоят те же задачи, которые стояли когда-то перед Петром, россияне, так же как и мы, заинтересованы во внедрении основных свобод во взаимоотношениях с ЕС – свободы перемещения людей, капиталов, товаров. Тут мы объективно – только союзники.

– Так что все дело в кознях отдельных чиновников? Не преувеличиваете ли вы их значение в молдавско-российских отношениях?

– Молдавия – небольшая страна. Для того чтобы очернить нас в глазах россиян, достаточно нескольких малобюджетных пропагандистских кампаний. Вспомните, что говорили и писали ваши СМИ во время последних парламентских выборов. Мы все время перечисляем все эти страшилки, когда встречаемся с официальными лицами из России. Мы их спрашиваем: где они берут эту информацию о нас, из каких документов, из каких источников. То мы людям зарплату выплачиваем овсом, то вступаем в НАТО, то объединяемся с Румынией, то собираемся развязать войну в Приднестровье, то выгоняем русских с работы, то мечтаем о том, чтобы разместить натовский контингент в Приднестровье, то пытаемся завладеть приднестровской собственностью. Ложь, ложь и ложь. Многие российские аналитики и журналисты приезжают в Молдавию и не находят всего этого, им приходится заново знакомиться со страной. Они возвращаются и публикуют восторженные, чуть ли не апологетические статьи про Молдавию. Это уже перебор. Но, видимо, слишком большим оказывается контраст между виртуальной и реальной страной.

– Но все-таки вы собираетесь вступать в НАТО или нет?

– У нас есть политические партии и отдельные политики, для которых вступление в НАТО и выход из СНГ – это своеобразная идефикс. Кстати говоря, их и поддерживала открыто Россия на последних парламентских выборах в Молдавии, именно в пользу этих партий было тогда же организовано голосование в Приднестровье. Наверное, кому-то очень хотелось, чтобы в Кишиневе одержали верх действительно антироссийские силы, чтобы именно ими можно было потом пугать жителей Приднестровья. Что же касается нынешней власти и правящего большинства, то у нас нет никаких фобий в отношении НАТО. Уровень сотрудничества с НАТО у нас, конечно же, пониже, чем у России, зато он позволяет нам решать массу совершенно гражданских проблем: от научных проектов до программ ликвидации ракетного топлива и противопехотных мин, оставшихся с советских времен. Но вступать в НАТО мы не собираемся. Во-первых, у нас есть Конституция, в соответствии с которой мы являемся нейтральным государством. Во-вторых, мы сохраняем простор для маневра в решении приднестровской проблемы: мы знаем, что объединить Молдавию можно, только снижая удельный вес любого военного присутствия. Вероятно, именно этот наш подход и не нравится тем, кто хотел бы на веки вечные сохранить за Приднестровьем статус непризнанной территории. Это и ответ на ваш вопрос о том, кто раздувает антимолдавскую истерию в России. Люди привыкли получать деньги из этого «черного офшора». Деньги эти, как известно, немалые, вот и защищают свой черный бизнес, принося ему в жертву отношения двух стран.

– Российская пресса очень много пишет о сегодняшней блокаде Приднестровья, о возможной гуманитарной катастрофе в регионе, об односторонности последних шагов Киева и Кишинева, о нарушении Украиной и Молдавией меморандума 1997 года, предоставляющего Приднестровью право на внешнюю торговлю.

– Между прочим, лидер одной из политических партий, также позиционирующий себя в качестве проводника российских интересов в Молдавии, предложил на днях денонсировать московский меморандум 1997 года. Мы же считаем это абсурдом. Мы согласны с этим документом. Он действительно закрепляет право Приднестровья на внешнюю торговлю. Но ведь это право нужно как-то реализовать, верно? Его просто невозможно реализовать, используя таможенные печати непризнанной республики. Раньше это удавалось, раньше на это закрывали глаза и на Украине, и в Молдавии. Сегодня это уже невозможно. Украина, так же как и Россия, стремится в ВТО, значит, нужно упорядочить ситуацию на государственной молдавско-украинской границе. А это означает, что грузы из Приднестровья должны идти только при таможенном сопровождении общепризнанного государства – Молдавии. Мы не взимаем налоги с приднестровских предприятий. Мы создали систему их льготной регистрации в Кишиневе, которую, между прочим, уже прошли основные экспортно-ориентированные предприятия региона. У бизнесменов Приднестровья к нам вопросов нет. Но вся проблема в том, что экспорт сегодня остановлен, сами предприятия остановлены решением Смирнова. Только на его совести потери приднестровского бюджета. И люди в Приднестровье это хорошо понимают. С другой стороны, импорт, продовольствие, медикаменты сегодня беспрепятственно въезжают в регион. Магазины в Приднестровье завалены продуктами. Поезжайте туда и убедитесь сами. Какая же это блокада? Это самоизоляция. Это сегодня очевидно для всех. Конечно, мы осознаем, что транспарентность на границе многим невыгодна. И тем, кто торгует оружием, и тем, для кого этот участок неконтролируемой границы служил прекрасной дырой для трафика наркотиков, для реэкспорта, для фальшивого импорта. Криминальных схем множество. И теперь они все разрушены. Давайте не будем горевать по этому поводу. Давайте действительно по-настоящему посочувствуем людям из Приднестровья, которым не дают работать, торговать, предприятия которых насильно демонстративно закрываются, и только потому, что это невыгодно мафии. Если вы действительно искренни в своих чувствах в отношении жителей Приднестровья, то солидарность со Смирновым просто, мягко говоря, неуместна.

– Известно, что многие приднестровские предприятия принадлежат россиянам. Есть ли гарантии сохранения прав российского бизнеса в Приднестровье?

– Безусловно. Такие гарантии даются всем собственникам в регионе. У нас уже целая папка принятых документов с подобными гарантиями. Мы готовы эти решения подтвердить и на двусторонней – молдавско-российской и молдавско-украинской основе. В Молдавии, на правом берегу Днестра, огромное количество предприятий с российским капиталом, и пока особых проблем они не испытывали. Если я не прав, то пусть будут приведены хоть какие-нибудь негативные примеры. Но их нет.

– Приднестровцы опасаются, что в случае реинтеграции в регионе начнется «охота на ведьм», преследование русских┘

– Вы знаете, уже скучно и неинтересно опровергать всю эту чепуху. Вот вы приехали в Кишинев. А в Кишиневе русскоязычных больше, чем во всем Приднестровье. Тысячи приднестровских студентов учатся в наших вузах. Молдавский парламент принял летом 2005 года закон об основных положениях будущего статуса Приднестровья. В этом законе закреплены для Приднестровья и русский язык, и своя Конституция, и свой Верховный совет. Мы этот закон приняли консенсусом всех партий. Кроме того, наше правительство приняло постановления о социальных гарантиях населению региона, о гарантиях работникам силовых ведомств. Ну, в конце концов я сам приднестровец. Я родился, вырос и проработал большую часть своей жизни в Приднестровье. В Приднестровье похоронена моя мать, на могилу которой меня не пускают. О чем вы вообще спрашиваете? Сегодня актуальнее совсем другие вопросы: как сделать так, чтобы сотни тысяч людей Приднестровья получили доступ к обычным гражданским правам и свободам, к нормальным общепризнанным документам и паспортам, к нормальной и современной жизни. Они устали жить в гетто и служить живым щитом чьих-то финансовых амбиций. Ведь жизнь в регионе не просто законсервировалась на уровне советских времен – она деградировала. По уровню политических свобод и убогости – это какой-то 1937 год. Власти в панике затевают какие-то референдумы, а простые приднестровцы в массовом порядке восстанавливают молдавское гражданство. Думаю, что до конца этого года абсолютное большинство наших граждан в регионе получит общепризнанные документы. Это ответ на ваш вопрос, чего на самом деле опасаются приднестровцы.

– Как вы оцениваете роль Украины в приднестровском урегулировании?

– Между прочим, так же, как и Россия. То есть как чрезвычайно конструктивную. По крайней мере об этом свидетельствует совместная декларация президентов Путина и Ющенко по приднестровскому урегулированию. Украинский план не имеет альтернативы. Его можно лишь дополнять и совершенствовать.

– Насколько реально изменить формат миротворческой операции в Приднестровье?

– Изменение формата операции – для нас не самоцель. Мы стремимся к тому, чтобы признать очевидное: войны нет уже четырнадцать лет, самих предпосылок для нее нет, сегодняшняя молдавская армия меньше приднестровской и по численности, и по вооружению. Необходимо уходить от военного гарантирования. Мы – не Косово. Единственный вариант – это переход к гражданским и военным наблюдателям, которые бы действовали под международным мандатом. Молдавия – это не место для очередных игр в камуфляже.

– Как вы думаете, Молдавия и Россия преодолеют ситуацию, возникшую с запретом ввоза молдавских вин?

– Всем известно и всем понятно, что запрет на молдавское вино – это очень болезненная мера в отношении и нашей экономики, и нашей винной промышленности. Но мы понимаем, что это своеобразная форма «политического воспитания». Мы извлекаем из этого воспитания свой урок. Он в том, что мы обязаны диверсифицировать свой винный экспорт, мы не должны быть заложниками одного-единственного рынка. Молдавские вина, конечно же, вернутся на российский рынок, но уже в другой ценовой категории и с европейским иммунитетом качества. Тот, кто планировал эту операцию, может торжествовать: Молдавия действительно оскорблена, урон нам действительно нанесен. Только пусть архитекторы разрушения молдавско-российских связей подумают о том, сколько сил и средств им придется задействовать, чтобы восстановить доверие к российскому рынку. Причем не у одной лишь Молдавии.

– Недавно вы заявили, что готовитесь к разговору с президентом России. Состоится ли ваш визит в Москву?

– Визит готовится. Очень важно, чтобы он был наполнен максимальным числом весомых и необратимых решений. То, что Россия заинтересована в территориальной целостности Молдавии и осуждает сепаратизм в любом его виде, записано в нашем Договоре о стратегическом партнерстве. Подписи под договором – действующих президентов обоих государств. Я полагаю, что это серьезное основание для продолжения диалога.

Кишинев–Москва