Блестящий пианист с наивной трогательной улыбкой.
Пианист-легенда, символ оттепели и любимец советской публики... Кажется, в каждом доме, где слушали классическую музыку, в коллекции винила была пластинка с его записями, а на конверте – милая, трогательная, открытая улыбка. Эта неподдельная искренность тронула сердца слушателей и жюри Первого конкурса имени Чайковского в Москве, куда он приехал безо всякой надежды дойти до финала, а только поучаствовать и – главное – увидеть собор Василия Блаженного, об этом он мечтал с детства, когда родители подарили ему альбом по истории.
Музыкой Ван начал заниматься с трех лет под руководством мамы, пианистки. Продолжил – в Джульярде, у выпускницы Московской консерватории Розины Левиной, так что можно считать Клиберна воспитанником русской фортепианной школы. Победа на первом конкурсе, приз – сольный концерт в легендарном Карнеги-холл. Но для раскрутки этого было мало, и вот на горизонте появилась информация о советском конкурсе…
Вот что писал Генрих Нейгауз: «Итак, наивность покоряет прежде всего сердца миллионов слушателей Вана Клиберна. К ней надо прибавить все то, что видно невооруженным глазом, вернее, слышно невооруженным слухом в его игре: выразительность, сердечность, грандиозное пианистическое мастерство, предельная мощность, а также мягкость и задушевность звука, способность перевоплощаться…»
Весной 1958 года в Москве бурлили самые настоящие страсти: никто не сомневался в победе Льва Власенко, а тут – этот очаровательный американец, но как отдать ему (американцу!!!) первую премию? По легенде, ходили совещаться в Кремль, и сам Хрущев распорядился присудить американцу победу. С тех пор идет отсчет пылкой любви советской – а затем и российской – публики к своему кумиру, и это чувство взаимно: кажется, более искренней публики у артиста не было и не будет. Пианист даже прощает коверкание своего имени: вообще-то он Вэн Клайберн, но раз в Москве его хотят звать Ван (или, ласково, Ваня) Клиберн – пусть. Корреспондент «НГ» был свидетелем, как встречали Клиберна, когда он приехал с концертом памяти жертв Беслана, после очень долгого отсутствия в Москве: билеты были раскуплены в минуту, Большой зал осаждали. Зрители шли не столько слушать (активно выступать пианист прекратил еще в конце семидесятых), сколько вернуться в атмосферу шестидесятых.
Клиберн играл в Белом доме, давал концерты для монарших особ, его пригласили выступить для Рейгана и Горбачева, или, точнее, для Горбачева и Рейгана – и он сыграл, хотя к тому времени уже обосновался на своем ранчо в Техасе и музицировал только для себя.
В последний раз он был в Москве летом 2011-го в качестве почетного председателя жюри конкурса имени Чайковского, символом которого он стал. Все тот же высокий мужчина с наивной трогательной улыбкой.
«НГ»
Татьяна Астафьева 
