Роза Цветкова
Иллюстрация Вадима Мисюка
Попытки заставить чиновную братию показать свои доходы, а точнее доказать, что все имеющее у них в собственности заработано честным путем, ведут в древние, аж в допетровские времена. Стоит ли напоминать, что проблема коррумпированности власть имущих так до сих пор не решена и по-прежнему является одним из главных зол российской действительности?!
Впрочем, словосочетание «главное зло» в этой ситуации вряд ли применимо, равно как и напоминание о чрезвычайной болезненности для всех нас этой проблемы. Потому что если Россия больна коррупцией и речь идет о крайне запущенной, застарелой стадии этой болезни, то выходов из этого состояния всего два. Либо использовать все возможные и даже невозможные (например, изо всех сил верить, что исцеление случится само по себе и, кто знает, вдруг чудо случится?) рецепты и лекарства, чтобы ее победить. Либо смириться с тем, что поставленный диагноз окончательный и лечению не подлежит. В такой ситуации только и остается, что смиренно ждать летального исхода, но даже умирающий человек, и тому есть масса примеров, успевает до конца своей жизни сделать немало добрых дел, по крайней мере в пользу тех, кого он оставит после себя.
Идеология же нынешней борьбы с коррупцией, выражающаяся, в частности, в усилиях власти убедить собственную бюрократию добровольно раскрыть источники своих доходов, не следует ни первому, ни второму принципу. Современные попытки искоренить коррупцию выглядят так, как если бы тяжело больной туберкулезом пытался вылечиться, постоянно находясь в насквозь прокуренном и задымленном пространстве. Притом, что все лечение заключалось бы лишь в заявлении эту болезнь победить, а рекомендации врачей и выписанные лекарства воспринимались бы неприемлемым и непригодным условием для излечения.
Как итог: разговоров о борьбе с коррупцией на самых разных уровнях с каждым годом, если не месяцем, становится все больше (см. график, предоставленный компанией «Медиалогия» на стр. 10), кратно возрастает количество законодательных инициатив, а число чиновников, уличенных в финансовой нечистоплотности, можно пересчитать, особо не затрудняясь. Их – единицы. Зато, согласно данным ВЦИОМа, чуть ли не с демонстративной быстротой растет количество россиян, не верящих в чистоту чиновных намерений и уж тем более в достоверность поданных ими деклараций.
Что такое сама декларация и каковы ее основополагающие и, главное, обязательные нормы, вчитываясь в подаваемые чиновниками документы, понять почти невозможно. Ведь несмотря на все принятые в этом отношении законы и президентские указы, каждый представитель бюрократии действует на свой страх и риск. Один весьма высокопоставленный, теперь уже в прошлом, представитель российской системы парламентаризма (см. табл. на стр. 11) добровольно и вроде бы чистосердечно указывает свои годовые доходы от вкладов. В размере 56 тыс. рублей. Другой – весьма высокопоставленный и сегодня – просто указывает число имеющихся акций. Да и то в ценах прошлого столетия. За редким исключением, жены российских very important persons зарабатывают многажды больше своих супругов, правда, есть среди них и самые настоящие бессребреницы. Ни денег, ни собственности, ни имущества. Ну, не считать же 582 рубля, к примеру, реальным годовым доходом┘
Впрочем, если вчитаться в декларационные строчки, то заметно еще и не то. Оказывается, некоторые наши министры, включая и силовых, чуть ли не пешком до нужных мест добираются. В отсутствие-то собственной машины как, к примеру, на дачу доехать? Ведь использование служебного транспорта в нерабочее время можно будет трактовать как злоупотребление служебным положением, а это уже элемент коррупционной составляющей.
Не иначе как родственников, тех, кого вовсе не надо включать в декларацию, просят подвезти. Правда, мигалку на чужую машину не поставишь. Хотя имеются у нас и такие смельчаки, что безо всяких мигалок смело едут по встречной с последующим разворотом через две сплошные. И ничего им за это, как правило, не бывает. По крайней мере широкой общественности об этом доподлинно неизвестно.
Так же как и о том, сколько машин, земельных участков, заработанных миллионов и миллиардов – рублей или долларов, в данном случае уже становится неважным, – декларант, невзирая на свой ежегодный отчет, в действительности имеет. Механизмов реальной проверки чиновных списков собственности в настоящее время нет. Внесенный на прошлой неделе президентом очередной антикоррупционный законопроект в Госдуму о рассекречивании при проверке деклараций банковских, налоговых и прочих тайн чиновника не отвечает на вопрос, кто будет контролировать самих проверяющих. Согласно действующим законодательным положениям проверка соответствия деклараций госслужащих реальным доходам – в ведении руководителя соответствующего ведомства, организации. И давайте теперь представим: может ли начальник любого уровня одним росчерком пера уничтожить карьеру своего любимого и ценного подчиненного? Положительный ответ напрашивается сам собой – только если последний вдруг перестал быть полезным и необходимым.
Однако огульно критиковать все антикоррупционные инициативы последнего времени тоже не стоит. «Капля и камень точит», – признался в беседе с корреспондентом «НГ-политики» депутат Госдумы Анатолий Иванов. Член думской фракции «Единой России», он в начале года выступил с инициативой об административной ответственности за незаконное обогащение. И даже пытался на пленарном заседании ГД от 11 апреля 2011 года объяснить, почему «для успешного противодействия коррупции недостаточно ужесточения наказания, а необходимы принципиально новые инструменты этого противодействия».
Депутат на полном серьезе пытался доказать своим коллегам, что «конфискация имущества для многих должностных лиц будет страшнее свободы». За что был практически заклеймен: его законопроект был признан сырым и непригодным к рассмотрению, а в кулуарах его же однопартийцы рассматривали вероятность вакантного места во фракции Думы следующего созыва.
Сам Иванов, впрочем, не отчаивается. Убежденный в том, что «невозможно работать в коррумпированной системе и не быть коррумпированным», он искренне считает, что у нас может получиться так же, как в Гонконге и Сингапуре, где, как сам напомнил, еще 30 лет назад уровень коррупции достигал в бюрократической среде 95%. «Теперь, – радуется за заморские страны думец, – Сингапур в тройке лидеров по наименьшему количеству коррупционных факторов, там согласно их исследованиям только 3% чиновников этому подвержены».
И если мы хотим жить, как в Сингапуре, без коррупции, всего-то необходимы, убежден Иванов, три условия – политическая воля, контролирующий за незаконным обогащением чиновников орган из 30-летних, честных и неподкупных, борцов с коррупцией и широкая гласность, то есть активность СМИ.
Анатолий Иванов уверен: именно его законопроект стал побудительным мотивом и для коммунистов-думцев, которые выступили с предложением о скорейшей ратификации 20-й статьи Конвенции ООН против коррупции. И не важно, что и эта законодательная инициатива общим массивом ГД была также отвергнута. Как сказал в своем «последнем слове» на пленарке сам автор законопроекта об административной конфискации единоросс Анатолий Иванов: «Уверен, что большинство депутатов, и нашей фракции также, данный законопроект поддерживают, но проголосовать не могут по известным причинам». Особо уточнять эти «известные причины» Анатолий Семенович «НГ-политике» не стал, лаконично заметив, что заключение правительства было отрицательным, соответственно так же должна проголосовать и фракция.
Согласно майским данным Росстата, в первом квартале этого года зарплаты в Госдуме упали на 21,6%, составив 38,49 тыс. рублей, а, к примеру, чиновники Федерального агентства по госрезервам получают менее всех среди категорий госслужащих – 27,129 тыс. руб. Это против 86,1 тыс. руб. у сотрудника администрации президента РФ – лидера в бюрократической «зарплатной гонке». Да и вообще, отмечает Росстат, средние чиновники живут хуже средних москвичей. В интервью «Комсомольской правде» в начале мая управляющий делами президента РФ Владимир Кожин рассказывал, что «сладкая жизнь» у современных госслужащих закончилась, практически не начинаясь. «Если не брать министров, их замов, то средний госслужащий, кроме зарплат и премий, медобеспечения, больше ничего не имеет┘ За все остальное надо платить». А последним гвоздем в крышку бедности чиновников, наверное, станет мнение финансового ведомства Алексея Кудрина, считающего, что за воду, привозимую в кулерах в офисы госучреждений, следует взимать налоги с людей, ее употребляющих.
Шутка удалась, наверняка не один ведомственный руководитель возьмет это на вооружение. Особенно если кто-нибудь из депутатов возьмет да и выступит с подобной законодательной инициативой и обяжет чиновников вписывать эти суммы в расходную часть подаваемых деклараций. И не только за воду, но и, скажем, за бумагу, потраченную на составление деклараций.
