Алкей Буду краток. Это, конечно, трагедия. Высокая трагедия в духе Эсхила, Еврипида и даже где-то Софокла. Питерцы в трауре. Стоны и скрежет зубовный слышны всюду – от улицы Рубинштейна до станции метро «Автово». От статуи Барклаю де Толли до грандиозного монумента Чижику-Пыжику. Никто не поет частушку «Мимо Пушкинского дома я без шуток не хожу...», все плачут. Вы, конечно, знаете и понимаете, о чем я.
Валентина Ивановна Матвиенко покидает пост губернатора.
Минута молчания.
Теперь продолжу. Не надо паниковать! Да, питерцы сокрушены и потрясены. Некому защитить их от сосуль. Но ведь Валентина Ивановна не бросает их. Она продолжит согревать жителей города на Неве своим человеческим и политическим теплом. Она же, поговаривают, станет спикером Совета Федерации. Будет заботиться обо всей России, но и о Петербурге ведь тоже! Как она там сказала недавно? Тело еще не остыло. Пока еще, сказала она, я губернатор.
Кстати, о теле. Что она тут сказала, прощаясь? Мы тоже живые люди, сказала Валентина Ивановна, нам тоже хотелось человечинки. Как я ее понимаю. Кому же из российских чиновников не хочется человечинки? Всем хочется. Это ведь так вкусно, облизывается Тиртей. Антигон подвергает его слова критике, намекая, что не о той человечинке говорила Матвиенко. Что это была аллегория, художественная метафора, что речь шла о человечности.
Я тоже так думаю. Но как хорошо сказано! Я всегда говорил, что Валентина Ивановна филолог от Бога. Новый Черномырдин явился! – восторженно и восхищенно перешептываются Тиртей с Антигоном. Товарищ Валя, вы большой ученый, в языкознанье знаете вы толк, хором поют они, взявшись за руки. И я с ними солидарен.
