Хомячок на переподготовке

Друг назвал меня хомячком. Действительно: собираю крошки, моргаю, сплю, нет поступков и подруги. Есть кредиты, жена, хороший интернет. Но я не хомяк, я просто жду сигнала. Полного, окончательного сигнала. Как и все резервисты, раз в год прохожу переподготовку.

В первый день мы как дети. Карабкаемся друг на друга, визжим, говорим столько, что забываем выпить. Командование не назначает на этот день серьезных занятий. Немного строевой подготовки и секс.

Утро начинается с самого скучного. Все все забыли. Майор в штатском вызывает к доске высокую девушку. За год юбка стала короче, морщины от улыбки глубже, смех громче. Ее кодовое имя: «Девушка, которая любит Гурзуф потому, что в Гурзуфе все танцуют». Но как ее зовут по-настоящему, я тоже знаю. Пьющие девушки плохо хранят тайны.

Пока девушка вспоминает определения счастья, я разглядываю майора Льва Борисовича Штофенмахера. В моем понимании, он умница и настоящий православный святой.

Девушке шепотом подсказали, что счастье это диалог. Такое объяснение майора, с оговорками, устроило. Осталось привести пример: случай из жизни.

С примером у любительницы Гурзуфа беда. И, конечно, не потому, что ей не хватает жизненных обстоятельств. Диалог: она просто забыла, что означает это слово. Знакомое, знакомое до боли, собака. Но в голове пустота и текила. Девушка рассказывает наобум о своем первом африканце:

≈ ┘А потом не могу уснуть. Тихонько встала, вышла на балкон: встает солнце, все как будто, ну, не знаю┘ Стою голая. Такое солнце┘ как кошка. Можно до него дотронуться. Я поняла, что счастлива.

Когда Лев Борисович в хорошем настроении, он произносит слова медленно, с удовольствием оформляя их паузами.

≈ Деточка, вы не в армии. Глубоких знаний от вас никто не требует. Но резервист должен разбираться в счастье хотя бы на уровне троечника.

≈ Я что, плохо рассказала?

≈ Была поставлена задача привести пример идеального собеседника. А получился рассказ о том, как вас порядочно выебли.

Мы ржем. Девушке нечего сказать, ее немного мутит, ей тоже смешно. Возвращается на свое место. В сумочке у нее бутылка с коктейлем, она делится со мной. За каждым глотком мы ныряем под парту. Конечно, майор все видит.

≈ Я все вижу, Хомяков.

Это не моя настоящая фамилия. Просто я решил сделать хомяка своим проводником и защитником.

≈ Не смотрит, давай быстрее.

Опасность делает каждый глоток вкуснее. Особенно, когда опасности нет.

≈ Пановэ резервисты, прекращайте бухать. Через три дня экзамены.

Действительно, через три дня экзамены. Переподготовка занимает пять дней. Когда-то была неделя. Но длительные исчезновения очень демаскируют. Особенно женатых и офисных. За пять дней мы должны вспомнить, что счастье есть, и подготовиться прожить без него следующий год. Раньше еще активно занимались мобилизационными планами. Выясняли: кто что будет делать, когда поступит сигнал. Но перспектива большой войны в последнее время стала отдаляться. Судя по нашей программе, командование к ней не готовится вовсе.

После вводного занятия нас везут в музеи. Экскурсии дело добровольное. Но едут все. Счастье как-то связано с созерцанием. Впрочем, в этом еще предстоит разобраться. Не обошлось без приключений: любительница Гурзуфа споткнулась о смотрителя и ударилась головой в мраморный пол. Смотритель оказалась из наших. Не обиделась, заплакала от жалости. Мы долго ее успокаивали. А девушка, которая любит Гурзуф, не пострадала. Маленький синяк добавил ей обаяния.

Вечером майор загоняет нас в просмотровый зал. Это обязательная программа.

≈ Господа резервисты, через это надо пройти.

Действительно, надо. Ничто так не обостряет ощущение «их» и «нас», как просмотр телевизора. Несчастливые видны в нем лучше, чем в жизни: Боже, как ОНИ говорят! Как ОНИ выглядят! Пластика, подбор слов, интонаций: все выдает ИХ с головой. Как же неустойчиво ИХ положение, как смешны ИХ дома, ИХ мысли и песни. Как не смешны ИХ шутки. Как довольны ОНИ собой! Если что-то вообще может НАС обидеть, это телевизор. МЫ хохочем, плачем, говорим взволнованно. Какие серьезные у НИХ лица. Боже, как мы над НИМИ смеемся! Если бы ОНИ знали!

Просты были ИХ игры, мало было у НИХ игрушек, мало было у НИХ книг, мало было у НИХ родителей.

Штофенмахер выключил телевизор.

≈ Ужинать.

После ужина наступила реакция. Мы слишком много смеялись. И сейчас притихли. Вспоминаем наши семьи, наши маленькие уютные берлоги, наши бестолковые способы быть на плаву.

Конечно, быть счастливым это жопа. Воспоминания не дают жить просто, без рефлексии и запретов на профессии. Мы не готовы к труду в туризме и медицине. Везде, где обманывают и помогают за деньги, мы бесполезны. Наши жены страдают, женам хочется, чтобы на нас можно было положиться. Какое там положиться! Мы ходячие бомбы, хуже того: мы дружелюбны. Это ужасно! Врагов мы приобретаем огромным трудом. Понятие МОЕ размыто. Когда в песочнице у нас хотели отобрать лопатку, мы отдавали ее без сопротивления: нам было интересно, что построят с ее помощью. Как правило, ничего стоящего ОНИ не строили.

Вечер закончился грустно. Этой ночью почти никто не бегает в казарму к девочкам. Ну, скажем точнее, бегают не все.

На следующий день занятия интересные, но очень неприятные. Маскировка. Мимикрия. Учимся имитировать несчастье. Тренируемся ходить без улыбки, не смотреть в глаза, при ходьбе не подпрыгивать, не застывать в странных позах, не петь дурными голосами, не брать в дорогу бинокль. Учимся не чувствовать вины. Учимся пить от горя, а не от радости, учимся не смотреть на девушек, не говорить с девушками, не улыбаться им внешне. Учим ругательства, способы их применения, тренируем базовый набор реакций несчастливых. Кое у кого получается неплохо. Мне даются короткие матерные восклицания, у женщин особенно хорошо со всеобессмысливающими умозаключениями. А вот фраза «Кто тебе звонил?» покоряется не всем. Что странно, ведь на уровень «Будете за нами!» вышло подавляющее большинство группы. Взявшись за руки, скандируем: «Люди не братья!»

Еще мы учимся любить песни и фильмы нищих, оставаться недовольными обслуживанием, страдать в пробках, читать чужие письма, учимся не понимать и не хотеть. Девушки учатся давать сложно. Без этого в мире несчастливых не выжить.

По правилам этого дня, мы не должны смеяться до отбоя. Но мы, конечно, смеемся. Даже майор не выдержал, когда я произносил речь о жизненных задачах. Конечно, мы ничего не имеем против недвижимости и санаторного отдыха. Мы просто очень смешливые.

Вечером грандиозная пьянка! Купались в озере. Чуть не утонула стюардесса из Ужгорода. Но ее спасли.

Весь следующий день мы просто разговариваем. Обсуждаем сны, жалуемся на стареющих родителей, рассказываем страшные и смешные истории. Это главный день в году. Пятую переподготовку подряд не удается никого обидеть. Счастливые люди не обижаются. Хотя в высоком искусстве издевательства нам нет равных. Немножко парадокс! Пять лет назад каким-то чудом удалось довести до слез театрального критика. Но она была из Питера, это не считается.

Синяк на лбу высокой девушки распространился вниз. Теперь она похожа на боевую курицу восьмидесятых. Это не моя странная метафора. Это сама высокая девушка придумала. Она танцует и кричит бессмысленную фразу:

≈ Боевые курицы восьмидесятых еще себя покажут!

Потом мы танцуем с ней тоже очень странную румбу. И в остальном ведем себя как зайчики. Мне снится верный пес, который бежит впереди и предупреждает об опасностях. А я скачу на лошади и куда-то проваливаюсь┘ Хорошо, что пьющие девушки хорошо умеют хранить тайны.

Как мы ржали на экзаменах! Все отвечали на билеты и читали заготовленные речи. Если вам интересно, могу записать кое-что по памяти. Но только не сегодня. Я произнес речь о золотом веке. Штофенмахер меня похвалил.

На финальном построении нам зачитывают приказ. Войны опять не будет. Оружие, чтобы уничтожить всех несчастливых, создано. Ведь все настоящие ученые с нами. Но такая победа не будет победой. Ведь счастье это, простите за пошлость, любовь. А как можно уничтожать тех, кого любишь? Короче, опять придется жить хомячком. Пусть ученые еще годик подумают.

За воротами части сталкиваюсь нос к носу с женой. Тренировки третьего дня не прошли даром. Выдаю очень правдоподобно:

≈ Женя, ё... твою мать, что ты тут делаешь?

И тут я замечаю, что жена смотрит на меня растерянно. Она явно не ожидала меня увидеть. У нее за спиной рюкзак и каска. Неужели она тоже?

Штофенмахер строит на плацу новеньких. Сомнений больше нет. Моя жена стоит в неровном строю счастливых людей. Есть над чем подумать.