Кто соблазнил Вирджинию Вулф

Элизабет Дебики и Джемма Артертон разыгрывают перед зрителями нескончаемую мелодраму о скучающих женщинах. Кадр из фильма

Сценарий фильма «Вита и Вирджиния» Чании Баттон основан в том числе на письмах, которыми несколько лет обменивались Вирджиния Вулф и Вита Сэквилл-Уэст – писательницу и аристократку связывали сперва дружеские, а потом и любовные отношения. Развитие этого литературного романа и попытались перенести на экран создатели фильма – и попытка эта вышла самой настоящей пыткой для зрителя. Даже несмотря на то, что главные роли исполнили умницы и красавицы Джемма Артертон и Элизабет Дебики, а в одной из эпизодических появилась сама Изабелла Росселлини.

Наследница богатого и знатного рода Вита Сэквилл-Уэст (Артертон) тяготится навязанной ей обществом ролью добропорядочной жены британского дипломата Гарольда Николсона (Руперт Пенри-Джонс) и то и дело пускается во все тяжкие – последнее приключение закончилось тем, что девушка сбежала за границу в мужском одеянии в компании любовницы (также писательницы Вайолет Трефусис). Так она не только развлекается и дает мужу жить своей личной жизнью – он и сам сторонник однополой любви, – но и ищет вдохновение для книг. Вита – писательница, причем весьма популярная, выпускающая бестселлер за бестселлером и окружающая себя творческими эксцентричными друзьями. Именно в такой компании она однажды знакомится с Вирджинией Вулф (Дебики), хоть уже состоявшимся и признанным литератором, владеющей на пару с мужем Леонардом (Питер Фердинандо) небольшим издательством, но в то же время страдающей от нервных срывов, психической нестабильности и непреходящей неуверенности в себе. Вита, отныне одержимая идей соблазнить Вирджинию, заваливает ее любовными письмами, приглашает в свое поместье, восхваляет ее литературный талант и даже отдает один из своих новых романов на печать в издательство Вулфов.

Старания приносят плоды, между женщинами завязывается местами мучительный (особенно для аудитории), местами плодотворный с точки зрения творчества роман, который вяло не одобряют некоторые родственники и который заканчивается вялым расставанием – и дружили они долго и счастливо. В реальности Вита и Вирджиния действительно поддерживали отношения до самой смерти Вулф, что заставляет создателей фильма натужно вытягивать драму из многословных и витиеватых переписок и известных фактов биографий. Впрочем, ни одна из потенциально конфликтных линий не оказывается в итоге не то что трагической, но даже мало-мальски слезливой.

Игра в сильных и независимых женщин, которая начинается с бодрого феминистского диалога между Витой и ее супругом для одной радиопередачи про семейные отношения, тонет в неловких попытках создать вокруг главных героинь консервативную среду. В итоге единственным ее представителем оказывается мать Сэквилл-Уэст (Росселлини), журящая дочь за бросающий тень на весь род безнравственный образ жизни и грозящая отобрать у нее детей. Остальные друзья и родственники оказываются, по сути, таких же вольных нравов и не то чтобы препятствуют связи двух женщин – что ж, прекрасные времена и нравы, можно только позавидовать. Одним словом, не получается ни роковой истории любви, ни скандальной ЛГБТ-повестки – нескончаемая костюмная мелодрама о скучающих женщинах, скучная сама по себе.

Второй конфликт можно обозначить как творческий, выраженный и в попытках двух женщин-писательниц самоутвердиться, и в их же попытках обрести вдохновение друг в друге. Сюда же режиссер вплетает прогрессирующее психическое заболевание Вулф (после написания очередного произведения она теряет сознание) и размышления о гендерной амбивалентности Сэквилл-Уэст, ставшей в итоге прототипом романа «Орландо». Эти мотивы намечены, но на деле утоплены в бесконечных витиеватых диалогах, визуализированных эпистолярных экзерсисах и прочем псевдофилософствовании. Язык фильма, который создатели, очевидно, желали превратить в основной его прием, превращается в его же проклятие.

Можно допустить, что Вулф в силу неординарности изъяснялась далеким от разговорного языком. Но так в картине разговаривают и все остальные, что превращает сценарий в словарь устаревших синонимов. Можно лишь посочувствовать актрисам, которые, кажется, все усилия в кадре прилагают лишь к тому, чтобы произнести предназначенные им реплики – некоторые сцены от этого выглядят неуместно театральными и неестественным.  Тягучее и бесцельное повествование, приукрашенное костюмами, декорациями и в паре случаев странной фантазийной компьютерной графикой – на обоях распускаются цветы, видимо, символизирующие духовное и телесное раскрепощение Вирджинии Вулф. Впрочем, и эту идею бросают на полпути – померещилось.